Руки человека

Склонила тяжелую голову рожь.
“Спасибо вам, солнце и ласковый дождь!
Спасибо земле,
Что была моим домом,
И сильным рукам,
Моим старым знакомым.

Я помню, как руки трудились упорно,
Чтоб в землю посеять янтарные зерна,
А нынче они урожай уберут.
Спасибо вам, руки,
За добрый ваш труд!

Я долгую зиму в земле пролежала,
Ютилась под снегом,
От стужи дрожала,
Но солнце меня отогрело давно,
И я принесла золотое зерно.

Кто хочет, отведайте хлеба ржаного!
А если меня вы посеете снова,
Я снова под снегом дорогу найду
И колосом стану,
И к людям приду”.

Автор - Янина Дягутите

* * *

Тихо встала рожь на цыпочки…

Тихо встала рожь на цыпочки, потянулась к небесам.
Лето пестрое рассыпалось по полям, по лесам.
Вот ромашки долговязые с кашкой шепчутся.
А вот незабудки синеглазые затевают хоровод.

Васильки, как капли брызнули, будто небо пролилось.
Набежала туча издали, промочила лес насквозь.
Солнце чертит в небе полосы, птицы песню завели-
Созревай же, колос к колосу, сладкий хлеб моей земли!

Автор - Янина Дягутите

Пшеница

Положит в землю человек зерно,
Прольётся дождь - зерно орошено.
Крутая борозда и мягкий снег
Зерно укроют на зиму от всех.
Весною солнце выплывет в зенит
И новый колосок позолотит.
Колосьев много в урожайный год,
И человек их с поля уберёт.
И золотые руки пекарей
Румяный хлеб замесят поскорей.
А женщина на краешке доски
Готовый хлеб разрежет на куски.
Всем, кто лелеял хлебный колосок,
На совести достанется кусок.

* * *

Хлеб

Прожить не трудно без котлет,
Кисель не часто нужен,
Но плохо, если хлеба нет
В обед, на завтрак, в ужин.

Он – царь еды, хоть скромен вид.
От древности доныне
Средь блюд различных хлеб стоит
В почете посредине.

Ему десятки тысяч лет.
Веками бились люди,
Пока не стал таким наш хлеб,
Каким лежит на блюде.

Его найдешь ты на столе
У римлян и у грека,
В войну, в годину лютых бед,
Спасал хлеб человека.

И ныне кормит хлеб людей -
Врачей, солдат, рабочих.
И этот дар земли своей
Должны беречь мы очень!

Москва, 1987 Автор – Ольга Стратонович

* * *

В каждом зёрнышке пшеницы
Летом и зимой
Сила солнышка хранится
И земли родной.
И расти под небом светлым,
Строен и высок,
Словно Родина бессмертный,
Хлебный колосок.

* * *

Зёрна наших дней, светитесь
Позолотою резной!
Говорим мы: «Берегите.
Берегите Хлеб родной...
Не мечтали мы о чуде.
К нам с полей живая речь:
«Берегите хлеб, вы – люди!
Научитесь хлеб беречь».

* * *

Пахнет хлебом

На пустых полях стерня
Жухнет и сереет.
Солнце только среди дня
Светит, но не греет.

По утрам седой туман
Бродит по болотам,
То ли что-то прячет там,
Толи ищет что-то.
После сумрачных ночей
Выцветает небо.....

А в деревне из печей
Тянет свежим хлебом....
Пахнет домом хлеб ржаной,
Маминым буфетом,
Ветерком земли родной,
Солнышком и летом.

Нож поточен о брусочек.
-Папа, дай кусочек!

Перевод И. Токмаковой

* * *

Хлеб ржаной, батоны, булки

не добудешь на прогулке.

Люди хлеб в полях лелеют,

сил для хлеба не жалеют.

* * *

Вновь взращено и обмолочено,
Вновь в закрома течёт оно.
Ладонь натруженную дочерна
Врачует, падая, зерно.

Мы им во сне коротком бредили.
И вот он, труд наш, на виду.
Забыто всё, что недоедено
И что не доспано в страду.

Радо солнцу небушко,

полюшко подсолнушку.

Рада скатерть хлебушку:

* * *

Вот он Хлебушек душистый,
Вот он теплый, золотистый.
В каждый дом, на каждый стол,
он пожаловал, пришел.
В нем здоровье наша, сила,

в нем чудесное тепло.
Сколько рук его растило,

Охраняло, берегло.
В нем - земли родимой соки,
Солнца свет веселый в нем...
Уплетай за обе щеки, вырастай богатырем!

* * *

Гнули колос злые ветры, и дожди на колос шли,
Но сломить его за лето так они и не смогли.
Вот какой я! - он хвалился –

С ветром справился, с водой!
До того он загордился, вырос кверху бородой.

* * *

Вот и лето пролетело, тянет холодом с реки.
Рожь поспела, пожелтела, наклонила колоски.
Два комбайна в поле ходят. Взад-вперед, из края в край.
Жнут - молотят, жнут - молотят, убирают урожай.
Утром рожь стеной стояла. К ночи - ржи как не бывало.
Только село солнышко, опустело зернышко.

Автор – В.Воронько
* * *
Вешний день, пахать пора. Вышли в поле трактора.
Их ведут отец мой с братом, по холмам ведут горбатым.
Я в вдогонку им спешу, покатать меня прошу.
А отец мне отвечает: - Трактор пашет, не катает!
Погоди-ка, подрастешь, сам такой же поведешь!

* * *

О хлебе

Я видела однажды, по дороге.
Подбрасывал мальчишка хлеб сухой.
И ловко били хлеб шальные ноги.
Играл, как мячиком, мальчишка озорной.

Тут подошла, старушка и, нагнувшись,
Взяла батон, заплакав вдруг, ушла
Мальчишка в след глядел ей, улыбнувшись.
Решил, что это нищенка была.

Тут дед, сидевший на скамейке, рядом.
Поднялся и к мальчишке подошел
« Зачем - спросил он, голосом усталым –
-Ты, мальчик поступил нехорошо»

А утром, в день победы, ветераны.
Все при параде, в школу, ту, пришли.
Мальчишке показалось очень странным,
Что ветераны хлеб, с собой, несли.

Узнал мальчишка, в старом ветеране.
Седого старика, на той скамье.
Он замер, тишина стояла в зале.
И хлеб душистый на большом столе.

И та, старушка, что ушла с батоном.
Сидела рядом, грудь вся в орденах.
В глазах мальчишки голубых, бездонных.
Вдруг, со слезами появился страх.

Она, разрезав хлеб, взяла горбушку.
Мальчишке, нежно, в руки подала.
И быль, рассказанная, той старушкой.
Его в блокадный Ленинград перенесла.

Вот перед ним возник холодный город.
Во вражеском кольце, кругом бои.
Свирепствует зима и лютый голод.
И тот батон, что поднят был с земли.

Прижав батон, он мчится по дороге.
Он знает, мать его, больная, ждет.
Торопится он к ней, замерзли ноги.
Но счастлив он, он хлеб домой несет.

А дома, бережно, батон он режет.
Куски считая, чтоб хватило им.
Пусть он сухой и пусть не очень свежий.
Он был единственным и очень дорогим.

Нарезав хлеб, сметает крошки в руку.
И матери, ее кусок, несет.
В глазах ее он видит боль и муку.
И тот немой вопрос «Ты ел, сынок»

Но, вспомнив, как он бил батон ногою.
Он выхватил, тот хлеб, у ней из рук
Мать закричала « Что, сынок, с тобою.
Дай хлеба, я умру от этих мук»

Он зарыдал и вновь перед глазами.
Старушка, что батон с земли берет.
Она стоит и нежными руками.
Мальчишке, хлеб душистый, подает.

Берет, он хлеб и к сердцу, прижимая.
Бежит домой, там, мать больная, ждет.
Боль матери всем сердцем понимает.
И оправданий он себе не ждет.

Он входит в дом, сидят в нем ветераны.
Все в зале замерло, лишь слышен сердца стук.
Все сном прошло, остались только раны
От боли той, в глазах стоял испуг.

Он понял цену, тем слезам и хлебу.
Который, дерзко, превратил он в мяч.
На землю, вновь его вернули с неба.
Слова старушки « Ешь, сынок, не плачь»

Стоит она и гладит по головке.
В глаза глядит, так, как глядела мать.
Ему, вдруг, стало стыдно и неловко.
« Простите» - только это смог сказать.

Я видела, как тихо, по дороге.
Идет мальчишка, голову склонив.
И дед седой все курит на пороге.
Всю боль души, молчаньем сохранив.

* * *

Хлеба пекутся

Тонкой струйкой сытной
Змеится теплый запах по углам.
Вдыхаю мир отрадный, самобытный
С любовью и слезами пополам.
Как просто пониманье Мирозданья,
Когда, проснувшись по утру в тепле,
Под солнечное лучика лобзанье,
Домашний хлеб увидишь на столе.

* * *

Я помню хлеб. Он черен был и липок –
Ржаной муки был грубоват помол.
Но расплывались лица от улыбок,
Когда буханку ставили на стол.

Венный хлеб. Он к щам годился постным,
Раскрошенный, он был неплох с кваском.
Он вяз в зубах, приклеивался к деснам.
Его мы отдирали языком.

Он кислым был, ведь был он с отрубями!
Не поручусь, что был без лебеды.
И все ж с ладони жадными губами
Я крошки подбирал после еды.

Я неизменно с острым интересом
И с сердцем замирающим следил
За грозным, хладнокровным хлеборезом,
Он резал хлеб! Он черный хлеб делил!

Я восторгался им, прямым и честным,
Он резал грубо, властно, без затей,
Горелой коркой, как в угле древесном,
Испачкавшись, почти что, до локтей.

На нем рубаха взмокла холстяная,
Он был велик в восторге трудовом.
Он резал хлеб, усталости не зная,
Лица не вытирая рукавом!

* * *

И летели листовки с неба
На пороги замерзших квартир:
“Будет хлеб. Вы хотите хлеба?..”
“Будет мир. Вам не снится мир?”

Дети, плача, хлеба просили.
Нет страшнее пытки такой.
Ленинградцы ворот не открыли
И не вышли к стене городской.

Без воды, без тепла, без света.
День похож на черную ночь.
Может, в мире и силы нету,
Чтобы все это превозмочь?
Умирали – и говорили:
– Наши дети увидят свет!
Но ворота они не открыли.
На колени не встали, нет!
Мудрено ли, что в ратной работе
Город наш по-солдатски хорош?..
Петр построил его на болоте,
Но прочнее земли не найдешь.

* * *

В устном творчестве русского народа, упоминание хлеба встречается часто. Это неудивительно, с давних пор он употреблялся в пищу, от того, насколько богат был урожай, зависела судьба людей до следующей жатвы.

* * *

Был бы хлеб, а зубы сыщутся.

Бел снег, да по нем собака бежит, черна земля, да хлеб родит.

Была бы голова на плечах, а хлеб будет.

Без соли, без хлеба - половина обеда.

Блюди хлеб про еду, а копейку про беду.

Брось хлеб назади, очутится впереди.

Береги хлеб в углу, а деньги - в узлу.

Был бы хлеб, а мышки будут.

Без хлеба куска везде тоска.

Без закваски хлеба не месят.

Без соли хлеб не еда.

Без хлеба не обедают.

Был бы хлеб, а у хлеба люди будут.

Без хлеба и у воды худо жить.

Будет хлеб - будет и обед.

Без ножа хлеба не отрежешь.

Без хлеба и ситник в честь.

Брат-то ты мой, да кушай хлеб свой.

Без соли, без хлеба худая беседа.

Будет хлеб - будет и обед.

Без ножа хлеба не отрежешь.

Без хлеба и без каши ни во что и труды наши.

Без соли не вкусно, а без хлеба не сытно.

В долгах - не деньги, в снопах - не хлеб.

Без сохи и бороны и царь хлеба не найдет.

Без хлеба и ситник в честь.

Береги хлеб для еды, а деньги для беды.

Пока есть хлеб да вода - все не беда.

У нищего хлеб на уме, у скупого и корочки на счету.

Где сорняк цветет, там хлеб вянет.

Кто трудиться рад, тот будет хлебом богат.

У хлеба не без крох.

Где хлеб, тут и мыши.

Покуда на гумне цеп, потуда и на столе хлеб.

До завтра оставляют только хлеба, а не дела.

Мы люди не гордые: нету хлеба, подавай пироги.

Рано вставать - много хлеба добывать, а долго спать - долг наспать.

Плох обед, коли хлеба нет.

Гречневая каша - матушка наша, а хлебец ржаной - отец наш родной.

Ешь и пироги, да хлеб вперед береги.

Животинке водиться, где хлебу родиться.

Разговором сыт не будешь, если хлеба не добудешь.

Не удобришь рожь, соберешь хлеба на грош.

У кого много хлеба - так свиней заведи, а у кого много денег - так мельницу сними.

Побило градом хлеб и у соседа, да мой тем не встанет.

Не хлебом единым сыт человек.

На хлеб да на детей недолго посердишься.

Квашни не замесишь и хлебца не поешь.

Как хлеб дошел, так пирог пошел, а пирог дошел, так блин пошел, а блин дошел, так в мир пошел.

Хлеб да соль! - Ем, да свой. - Хлеба есть! - Да негде сесть.

Мужик на счастье сеял хлеба, а уродилась лебеда.

Картофель хлебу подспорье.

Невеяный хлеб не голод, а посконная рубаха не нагота.

Кто зевает, тот воду хлебает.

Ешь-ка хлеб, а пироги вперед береги.

Из одной муки хлеба не испечешь.

В поле - по хлеб, в лес - по дрова.

Там хлеб не родится, где кто в поле не трудится.

Рад бы душой, да хлеб чужой.

И худой живет да хлеб жует.

Не всяк пашет, кто хлеб ест.

У нашего батьки не как у мужика: пряники ломай, да со щами хлебай, а сядешь есть - и хлеба в честь.

Навоз у бога хлеб крадет.

Лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой.

Ищи так, как хлеб ищут.

Деньги любят счет, а хлеб - меру.

Одинокому где хлеб, там и угол.

Наши поговорки около хлебной корки.

В лесу дров много, да хлеба нет.

Как хлеба край, так и под елью рай, а хлеба ни куска, так и в тереме тоска.

Надо хлеба и на после обеда.

Не к лицу пироги разбирать, коли и хлеба нет.

Горек обед без хлеба.

Деньгам счет, а хлебу мера.

Есть хлеб - так ешь, а нет - так гляди.

Ешь хлеб, коли пирогов нет.

И хлеб по своей стороне скучает.

Дорог хлеб, как денег нет.

Не беда, что в хлебе лебеда, то беды, когда нет ни хлеба, ни лебеды.

Едешь на день - хлеба бери на неделю.

Голодной куме хлеб на уме.

Слово к ответу, а хлеб - к обеду.

Семь верст киселя хлебать.

Хотя хлеба крома, да воля своя.

Из семи печей хлебы едал.

Не жди урожая, сей жито - хлеб будет.

Все едино, что хлеб, что рябина: оба кислы.

Пот на спине - так и хлеб на столе.

Доплясались, что без хлеба остались.

И пес перед хлебом смиряется.

Дожили до клюки, что ни хлеба, ни муки.

Дадут хлебца - дадут и дельца.

Легко за готовым хлебом на полатях спать.

Где горох посередь нивы, с краю хлеба не будет.

Пролениться - и хлеба лишиться.

Работай до поту, поешь хлеба в охоту.

Жить домком - не ломать хлеб ломком, а ломтем.

Не трудиться - хлеба не добиться.

Голодный и патриарх хлеба украдет.

Такой пест и хлеб ест.

Старая хлеб-соль не забывается.

Как хлеб да квас, так все у нас, а скатерть со стола, так и дружба сплыла.

Кто ворует, тот горюет, а мы живем - хлеб-соль жуем.

Не толченое, так и не пшено; не молот хлеб - не мука.

Купила бы собака хлеба на обед, да денег нет.

Как бы всякое зерно в сусек попадало, так много бы хлеба было.

Каков у хлеба, таков и у дела.

Не для Иисуса, а для хлеба куса.

От хлеба-соли не отказываются.

Велика твоя хлеб-соль, а все корочки.

У богатого груз на корабле, у бедного хлеб на уме.

На соль пьется, на хлеб спится.

Когда ты, бабушка, ворожить стала? - А тогда, как хлеба не стало.

Не гляди в небо - там нет хлеба, а к земле ниже - к хлебу ближе.

Захочешь есть - о хлебе заговоришь.

Чья земля, того и хлеб.

Всем досыта есть, так и хлеба не станет.

Дай, кумушка, щец, да и хлебец твой.

Все по-стари: с чего хлеб, с того и сухари.

Не тяжело суму носить, коли хлеб в ней есть.

На новь - хлеб сеять, на старь - навоз возить.

Слову - вера, хлебу - мера, деньгам - счет.

Русский человек хлеб-соль водит.

Что за горе, коли у реки без хлеба не сиживал.

Не всякий хлеба пашет, да всякий его ест.

Муж - как бы хлеба нажить, а жена - как бы мужа избыть.

Где хозяин ходит, там земля хлеб родит.

Хоть по-старому, хоть по-новому, а без хлеба ни прожить.

Навоз отвезешь, так и хлеба привезешь.

Калач хлебу не замена.

Чужой хлеб петухом в горле запоет.

Поезжай на день, а бери хлеба на неделю.

Чужой хлеб всегда вкусен.

Живет не скудно: купит хлеб попудно, у соседа пообедает, на реку пить сбегает.

Едят хлеб не в одном вашем дворе.

Какова земля, таков и хлеб.

Чей хлеб ешь, того и обычай тешь.

Есть хлеба край, так и под елью рай.

Хороша хлеб-соль, да все корочки.

Цельба голодному - хлеб с водою.

Посконная рубаха не нагота, хлеб с половой не голодня.

Пироги до того доведут, что и хлеба не дадут.

Каша - мать наша, а хлеб - кормилец.

Отгадать легко и быстро:
Мягкий, пышный и душистый,
Он и чёрный, он и белый,
А бывает подгорелый. (Хлеб)

Комковато, ноздревато,
И губато, и горбато, и твердо,
И мягко, и кругло, и ломко,
И черно, и бело, и всем мило. (Хлеб)

Всем нужен, а не всякий сделает (Хлеб)

Бьют меня палками, жмут меня камнями,
Держат меня в огненной пещере,
Режут меня ножами.
За что меня так губят?
За то, что любят. (Хлеб)

Круглобок и маслян он,
В меру крут, посолен, -
Пахнет солнечным теплом,
Пахнет знойным полем. (Хлеб)

Мнут и катают,
В печи закаляют,
Потом за столом
Режут ножом. (Хлеб)

Вот он –
Тёплый, золотистый.
В каждый дом,
На каждый стол –
Он пожаловал – пришёл. В нем –
Здоровье, наша сила,
В нем –
Чудесное тепло.
Сколько рук
Его растило,
Охраняло, берегло! (Хлеб)

Кольцо не простое,
Кольцо золотое,
Блестящее, хрустящее,
Всем на загляденье...
Ну и объеденье! (Баранка или бублик)

Что на сковородку наливают
Да вчетверо сгибают? (Блины)

В печь сперва его сажают,
А как выйдет он оттуда,
То кладут его на блюдо.
Ну, теперь зови ребят!
По кусочку все съедят. (Пирог)

к солнцу колосом взойду.
В нем тогда, таких как я,

будет целая семья. (Зерно )

Вырос в поле дом.

Полон дом зерном.

Стены позолочены.

Ставни заколочены.

Ходит дом ходуном

На столбе золотом (Зерно)

Жок-жок-жок - это пирожок.
Шки-шки-шки - мама жарит пирожки.
Шки-шки-шки - мы любим пирожки.
Жок-жок-жок - кушай Женя пирожок.
Ач-ач-ач - вот калач.
Чи-чи-чи - пекуться в печке калачи.
Чи-чи-чи - мы любим калачи.
Чи-чи-чи - на праздник будут калачи.

(белорусская сказка)

Косил на лугу косарь. Устал и сел под кустом отдохнуть. Достал мешочек, развязал и начал хлеб жевать.

Выходит из лесу голодный волк. Видит - под кустом косарь сидит и ест что-то. Волк подошел к нему и спрашивает:

Ты что ешь, человече?

Хлеб, - отвечает косарь.

А он вкусный?

Да еще какой вкусный!

Дай мне отведать.

Что ж, отведай.

Отломил косарь кусок хлеба и дал волку.

Понравился волку хлеб. Он и говорит:

Хотел бы я каждый день хлеб есть, но где мне его доставать? Подскажи, человече!

Ладно, - говорит косарь, - научу тебя, где и как хлеб доставать.

И начал он волка поучать:

Прежде всего, надо землю вспахать…

Тогда и хлеб будет?

Нет, брат, постой. Потом надо землю взборонить…

И можно есть хлеб? - замахал волк хвостом.

Что ты, погоди. Прежде надо рожь посеять…

Тогда и хлеб будет? - облизнулся волк.

Нет еще. Дождись, пока рожь взойдет, холодную зиму перезимует, весной вырастет, потом зацветет, потом начнет колоситься, потом зреть…

Ох, - вздохнул волк, - долго ж, однако, надо ждать! Но уж тогда я наемся хлеба вволю!..

Где там наешься! - перебил его косарь. - Рано еще. Сперва надо спелую рожь сжать, потом в снопы связать, снопы в копны поставить. Ветер их провеет, солнышко просушит, тогда вези на ток…

И буду хлеб есть?

Э, какой нетерпеливый! Надо сначала снопы обмолотить, зерно в мешки ссыпать, мешки на мельницу отвезти и муки намолоть…

И все?

Нет, не все. Надо муку замесить и ждать, пока тесто взойдет. Тогда в горячую печь садить.

И спечется хлеб?

Да, спечется хлеб. Вот тогда ты и наешься его, - закончил косарь поученье.

Задумался волк, почесал лапой затылок и говорит:

Нет! Эта работа больно долгая да тяжелая. Лучше посоветуй мне, человече, как полегче еду добывать.

Ну что ж, - говорит косарь, - раз не хочешь тяжелый хлеб есть, поешь легкий. Ступай на выгон, там конь пасется.

Пришел волк на выгон. Увидел коня.

Конь, конь! Я тебя съем.

Что ж, - говорит конь, - ешь. Только сперва сними с моих ног подковы, чтоб не ломать тебе зубы об них.

И то правда, - согласился волк. Нагнулся он подковы снимать, а конь как ударит его копытом в зубы… Перекувыркнулся волк - и бежать.

Прибежал к реке. Видит - на берегу гуси пасутся. “А не съесть ли мне их?” -думает. Потом говорит:

Гуси, гуси! Я вас съем.

Что ж, - отвечают гуси, - ешь. Но сперва окажи нам перед смертью одну услугу.

Какую?

Спой нам, а мы послушаем.

Это можно. Петь я мастер.

Сел волк на кочку, задрал голову и давай выть. А гуси крыльями хлоп, хлоп - поднялись и полетели.

Слез волк с кочки, поглядел вслед гусям и пошел ни с чем.

Идет и ругает себя последними словами: “Ну и дурень же я! Зачем согласился петь? Ну, теперь кого ни встречу - съем!”

Только он так подумал, глядь - идет по дороге старый дед. Волк подбежал к нему:

Дед, дед, я тебя съем!

И зачем так спешить? - говорит дел. - Давай сперва табачку понюхаем.

А он вкусный?

Попробуй - узнаешь.

Давай.

Достал дед из кармана кисет с табаком, сам понюхал и волку дал. Как нюхнул волк во весь дух, так весь кисет табаку и вдохнул. А потом как начал чихать на весь лес… Ничего от слез не видит, всё чихает. Так чихал с час, пока весь табак не вычихал. Осмотрелся, а деда уж и след простыл.

Баран, баран, я тебя съем!

Что ж, - говорит баран, - такова моя доля. Но чтобы долго тебе не мучиться да не ломать зубы об мои старые кости, стань лучше вон в той ложбинке и раскрой рот, а я взбегу на горку, разгонюсь и сам влечу к тебе в рот.

Спасибо за совет, - говорит волк. - Так мы и сделаем.

Стал он в ложбинке, открыл рот и ждет. А баран взбежал на горку, разогнался и трах рогами волка по голове. Так искры из глаз у серого и посыпались, весь свет перед ним закружился!

Опамятовался волк, покрутил головой и рассуждает сам с собой:

Съел я его или нет?

А тем временем косарь закончил работу и идет домой. Услыхал он волчьи слова и говорит:

Съесть-то не съел, да зато легкого хлеба отведал.

Котик – золотой лобик

(белорусская сказка)

Жили-были дед да баба. Да так бедно, что ни поесть нечего у них было, ни сварить. Вот баба и говорит деду:
- Возьми, дед, топорок, поезжай в лесок, сруби дубок, отвези на рынок, продай да купи мерку муки. Напечём хлеба.
Собрался дед, поехал в лесок, начал рубить дубок. Спрыгнул с дуба котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, а что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек, послала меня старуха срубить дубок, отвезти на рынок, продать да купить мерку муки на хлеб.
- Езжай, дед, домой: будет у вас мука! Приехал дед домой, глядь – а муки у него полон закром!
Испекла баба хлеб, сама наелась, деда накормила и говорит ему:
- Не мешало бы теперь и затирку сварить. Да вот беда: соли нет. Возьми, дед, топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него соли.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: хлебушко есть, а соли-то нету!
- Езжай, дед, домой: будет тебе и соль! Приехал дед домой, глядь – а у него целая кадка соли стоит!
Наварила баба затирки, сама наелась, деда накормила и говорит ему:
- Не мешало бы теперь и капусты отведать. Точи, дед, топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него капусты.
Наточил дед топорок, поехал в лесок, стук в дубок… Выскочил котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: хлеб есть, соль есть, капусты нету!
- Езжай, дед, домой: будет тебе капуста! Приехал домой, а у него капусты бочка. Говорит баба:
- Ай, как хорошо! Вот бы теперь ещё сальца… Мы бы с тобой щей наварили да сальцем заправили. Не ленись, дед, возьми топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него сальца.
Взял дед топорок, поехал в лесок, стук в дубок… Выскочил котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: просит баба ещё сальца к капусте.
- Ладно, дед, езжай домой: будет и сало!
Приезжает дед домой, а у него сала целый кубелец! Рад дед, рада баба. Стали они жить не тужить, детям сказки говорить. И теперь живут, хлеб жуют, щи хлебают. Вот вам и сказка, а мне баранок связка.

Про мудрого старика

(эфиопская сказка)

Жил на свете один старик. За свою долгую жизнь ни разу не сказал он пустого слова. Что знал, то знал он наверняка. А ежели чего не знал, о том не говорил. Всюду старика люди чтили и уважали за мудрость его. Но были и те, кто завидовал доброй славе старика и задумали над ним посмеяться.
Вот что придумали злые люди. Один из них обрил себе правую половину головы – от лба до затылка, потом вымазал у пегой лошади левый бок рыжей краской и провел её мимо дома старика. Через некоторое время приятели этого молодого парня тоже пошли к дому старика, вслед за другом. Остановились рядом с домом, поклонились старику с почтением и говорят:
- Все ли дни твои хороши?
А потом, будто невзначай, спрашивают:
- Скажи, не проходил ли тут кудрявый юноша с рыжей лошадью?
Старик ответил:
- Да, здесь проходил юноша с лошадью. Та сторона его головы, которую я видел, была кудрявая, но я не знаю, была ли у него кудрявая вся голова. И тот бок у лошади, который я видел, был рыжий, но был ли у неё и другой бок рыжий – или был он пегий, или вороной, – я не знаю.
В другой раз эти хитрецы нарядили девочку в одежду мальчика, подпоясали её так же, как подпоясывают мальчиков.

Затем они обрили у чёрной овцы шерсть с одного бока и велели девочке пройти с этой овцой мимо старика. А сами некоторое время спустя, пошли вслед за ней.

Остановились рядом с домом старика и поклонились ему с почтением, пожелали ему счастливых дней жизни, а потом спросили, будто между прочим:
- Скажи, не проходил ли здесь мальчик с длинношёрстой овцой?
Старик ответил:
- Да, по дороге проходил ребёнок с овцой. Тот бок у овцы, который я видел, порос длинной чёрной шерстью, но какая шерсть у овцы на другом боку – чёрная или белая, длинная или выстриженная, – я не знаю. И ребёнок, которого я видел, был одет как мальчик, но мальчик ли это был или переодетая девочка, я тоже не знаю.
Тогда в третий раз хитроумные приятели решили попытаться поймать старика на неверном слове. Они одели мальчика девочкой, дали мальчику в руки корзинку, в которой носят хлеб, положили в неё камни и сказали мальчику:
- Ступай пройди мимо этого старика!
А затем и сами пошли к старику.
Поклонились ему низко и с почтением сказали:
- Пусть в добром здравии проходят дни твои! Не видал ли ты на дороге девочку, которая несла корзину с хлебом?
Старик сказал:
- Да, я видел ребёнка, который нёс корзину из-под хлеба. Ребёнок был одет как девочка, но была ли это девочка или переодетый мальчик, я не знаю.

В руках у ребёнка была корзинка для хлеба, но был ли в ней хлеб или, может быть, в ней лежали камни или была она пустая, – я тоже не знаю.
Хитрецы увидели, что их хитрость опять не удалась и в третий раз. Повернулись они было, чтобы уйти. Но старик остановил их и сказал:
- Послушайте и запомните мои слова. То, что человек видит, – это ещё не всё, что можно увидеть. И если к тебе в дом пришли с поклоном и словами привета, не торопись говорить, что это пришли друзья. Это могут быть и враги, которые расставляют тебе ловушку.
И те, кто хотели посмеяться над старым человеком, в великом смущении и со стыдом покинули его дом.

Ленивая девочка

(башкирская сказка)

Когда-то очень давно жили на свете бабушка и внучка. Бабушка состарилась и уже не могла работать. А внучка была молодая, но очень ленивая. Год от года бабушка старела и слабела, силы покидали ее.
Пришла весна, бабушка и думает: «Люди сеют хлеб, нам тоже пить-есть надо, надо бы что-нибудь посеять». Сказала она об этом внучке.
- Не надо, бабушка, - ответила ей внучка. - Ты уже стара стала, к осени умрешь, а там, глядишь, найдется добрый человек и возьмет меня в свою семью. К чему нам хлеб?
Бабушка только вздохнула в ответ. Так они и не посеяли ничего весной.
Затем настала осень. Люди убирают с полей выращенный хлеб. Бабушка не умерла, и внучку никто не взял на воспитание.

Пришлось им голодать.
Как-то зашла к ним соседка, увидела, что бабушке с внучкой совсем нечего есть, и сказала:
- Если бы вы пришли ко мне, я могла бы дать вам немного проса.
После того, как соседка ушла, бабушка говорит внучке:
- Внучка, сходи, принеси проса!
А внучка отвечает:
- Надо ли, бабушка? Может, просо у нее нехорошее…
Всю зиму голодали бабушка с внучкой и едва не умерли. Но чуть только пришла весна - внучка вышла в поле на работу.
- Зачем трудиться? - смеялись над ней соседи. - Бабушка твоя уже стара, недолго ей жить. А тебя кто-нибудь возьмет на воспитание. К чему вам хлеб?
- Нет уж, - отвечала внучка. - Я теперь поняла. Недаром старики говорят: если собираешься на летнюю кочевку, прежде засей поле.

Старый отец

(белорусская сказка)

В давние времена было принят такой обычай среди людей: когда отец старел и оставалось ему недолго жить, завозил его сын в глухую пущу да и оставлял там.
Вот однажды случилось так. Сын повез отца в пущу. Конечно, было жаль ему отца – сильно он его любил, да ничего не поделаешь, таков обычай! А на обычаях вся жизнь держится. Не повезешь – люди засмеют, скажут, что старых обычаев не почитаешь. Еще из села прогонят…
Едет сын невеселый, а отец и молвит ему:
- Неужто ты, сынок, меня, старого да хворого, одного в лесу бросишь?
Подумал сын, утер слезу и говорит:
- Нет, батька, не брошу. Но чтобы люди не прознали, вот что сделаю. Ночью я за тобой приеду и буду тебя до самой смерти в темной каморе держать, чтоб никто не видел.
Так сын и сделал.
Когда ночь наступила, и все село уже спало, он привез из пущи отца и спрятал его в темной каморе.
Но случилось несчастье – град все жито побил, и нечем было новое сеять, грозил голод.
Пришел грустный сын к отцу в темную каморку, жалуется:
- Что делать? Не посеем жита – в будущем году без хлеба останемся.
Ему отец говорит:
- Нет, сынок, доколе я жив, без хлеба мы не будем. Слушай меня.

Когда ты был еще маленький, я гумно строил. А был в том году большой урожай. Вот я необмолоченным житом гумно и накрыл.

Сними стреху, обмолоти – и будет у тебя зерно на посев.
Сын так и сделал. Снял стреху с гумна, обмолотил и посеял осенью жито.
Диву даются соседи, откуда это он зерно достал? А сын молчит, ведь нельзя ему признаться, что это старик-отец помог.
Подошла зима. Нечего есть. Опять идет сын к отцу в темную каморку и рассказывает про беду свою.
- Так, мол, и так. – говорит, – придется с голоду помирать…
- Нет, – отвечает отец, – с голоду мы не помрем. Слушай, что я тебе скажу. Возьми лопату да покопайся в хате под лавкою. Там, как я был молодой еще, закопал немного денег на черный день. Жизнь, сынок, прожить – не поле перейти: все может случится. Так я думал, так и делал.
Обрадовался сын, нашел и выкопал отцовы деньги, купил зерна.
И сам с семьей ест, да еще и своим соседям занимает. Вот как-то раз они и спрашивают у него:
- Скажи нам, брат, откуда ты хлеб достаешь?
Признался сын:
- Отец, – говорит, – кормит меня.
- Как же так? – удивляются соседи. – Ты же отвез своего отца в лес, как и все добрые сыновья!
- Нет, – говорит сын, – стал я делать, как вы. Оставил я отца у себя век доживать. И когда пришла беда, отец помог мне и хлеба посеять и семью от голода спасти. У старых людей ума больше, чем у молодых.
С той поры перестали сыновья отцов своих в пущу отвозить, и было принято отцов своих под старость уважать да кормить.

Пряничный человечек

(американская сказка)

Пекла, как-то раз, фермерша на кухне имбирные пряники и решила: “Сделаю-ка я Пряничного человечка да подарю мужу”. А муж тем временем работал в саду.
Она сделала Пряничному человечку глаза из изюма, нос из вишенки, а рот из лимонной корочки. И сунула его в горячую духовку. Ужасно удивилась она, когда открыла духовку, а оттуда – прыг живой Пряничный человечек!
- Ух ты! – закричал он. – Ну и жара в этой духовке!
Пряничный человечек стал бегать по кухне, а когда фермерша открыла дверь в сад, чтобы позвать мужа, человечек выбежал за порог, весело крича:

Побежал Пряничный человечек по улице и чуть не налетел на корову.
- А ну-ка стой! – крикнула ему корова. – Выглядишь ты больно аппетитно. Вкусный небось?
Тут появились и фермер с фермершей; они совершенно запыхались от быстрого бега.
- Остановись! Держи его! – кричал фермер.
Но Пряничный человечек все бежал и бежал, да еще выкрикивал на бегу:
- А вот и не поймаешь! Потому что я Пряничный человечек!
Вдруг перед ним, как из-под земли выросла большая собака и страшно его напугала.
- Р-р-р, – зарычала собака. – А пахнешь ты очень славно – вкусный, наверное.
- Ну уж нет, собачка! – заявил Пряничный человечек. – Фермер с фермершей и их корова тоже хотели съесть меня, да поймать не смогли. И ты тоже меня не поймаешь, потому что я Пряничный человечек и от тебя я еще быстрее убегу.
Бежал он, бежал и вот добежал до речки.
- Ах ты, что же мне делать-то теперь? – воскликнул Пряничный человечек.
Собака, корова и фермер с фермершей как раз появились на высоком берегу, когда перед Пряничным человечком откуда ни возьмись появился лис.
- Я помогу тебе перебраться через речку, – сказал ему старый хитрый лис. – Прыгай ко мне на спину.
Пряничный человечек вскочил лису на спину, и тот вошел в воду.
Когда лис немного отплыл от берега, Пряничный человечек ему говорит:
- У меня ножки промокли.
- Ничего страшного, переберись повыше, ко мне на голову, – посоветовал лис.
Пряничный человечек так и поступил.
Лис уже почти переплыл речку и вдруг говорит Пряничному человечку:
- Знаешь, по-моему безопаснее для тебя перебраться ко мне на нос.
Пряничный человечек перебрался еще выше, прямо лису на нос, и осторожно уселся там, пока лис выбирался на берег.
Но стоило лису оказаться на берегу, как он подбросил Пряничного человечка в воздух, открыл пошире пасть и проглотил его.
Собака, корова, фермер и фермерша только рты от изумления раскрыли, глядя, как лис ест их Пряничного человечка.
Ведь они столько времени гнались за Пряничным человечком – и по дороге, и по полю, и по берегу реки – да так и не смогли поймать его, а тут он – р-р-раз! – и исчез без следа в пасти хитрющего старого лиса.
Что же, пришлось им всем домой отправляться.

ПРИНЦЕССА И ДЕРВИШ (СУФИЙСКАЯ ПРИТЧА )

Королевская дочь красотой своей была подобна луне и очаровывала всех, кто удостаивался счастья хоть раз взглянуть на неё. Однажды какой-то дервиш, собираясь подкрепиться, поднёс было ко рту кусок хлеба, как вдруг увидел её и застыл в изумлении. Пальцы его сами собой разжались, и хлеб упал на землю. Проходя мимо, принцесса улыбнулась дервишу. Восторг поверг его тело в трепет, хлеб остался лежать в пыли, а сам он едва не лишился чувств.

В таком потрясенном состоянии дервиш пробыл семь лет. Домом его стала улица, соседями - бродячие собаки. Безумный дервиш надоел принцессе, и её телохранители решили его убить. Тогда она вызвала его к себе и сказала ему:

- Никакой союз между нами невозможен. Ты должен немедленно уйти из города, потому что мои слуги хотят тебя убить.

Несчастный влюблённый ответил ей так:

- С тех пор, как я увидел тебя, жизнь не имеет для меня никакой цены. Они прольют невинную кровь. Но прежде, чем я умру, заклинаю тебя, исполни моё единственное желание, ибо ты - причина моей гибели. Скажи, почему ты тогда улыбнулась мне?

- Глупец! - сказала принцесса. - Когда я увидела, каким посмешищем ты себя выставил, я улыбнулась только из жалости.

И, сказав так, принцесса скрылась.

ХЛЕБОРОБ (УКРАИНСКАЯ СКАЗКА)

Жил да был богатый пан. Столько богатств у него было, что мог бы он купить с десяток сел. Столько земли у него было, что и за десять дней не обойти, не объехать на хорошей кобыле. Но печалило пана, что не было вокруг на всех его необъятных землях ни одного мужика, который был бы хорошим хлеборобом. Вот приходит к нему раз крестьянин и молвит:
- Я хорошо умею землю пахать, хлеб сеять и служить буду исправно. Примите меня, пан!
Пан и принял, выбора-то все равно не было. Служит хлебороб пятый год. Хлеб при нем такой родится, что лучшего, пожалуй, и не бывает на свете. Вот на пятый год и говорит хлебороб пану:
- Поработал я на вас уже, пане, довольно, теперь давайте расчет: пойду я своей дорогой.
А пану такого крестьянина терять не хотелось. Пораздумал он, а потом и говорит:
- А что ж тебе, человече, за службу заплатить?
- Да дайте мне, пане, вон того белого коня.
Пан согласился. А конь тот был такой, что как начнет на войне скакать среди неприятеля, так всего и потопчет. И никакая пуля, ни сабля его не берет. Вот только кроме хлебороба об этом никто не знал. Взял хлебороб коня, поблагодарил пана, да и поехал. Едет, едет и заехал в такой большой да темный лес, аж жуть! Увидел средь деревьев маленькую ветхую хату, да решил зайти. Глядь - а там сидит там старая, желтая старуха. Спросил мужик у нее, куда это он заехал. Покачала старуха головой и отвечает:
- Несчастный ты, что сюда заехал. Сюда, что ни ночь, ведьмы слетаются, все меня со свету сжить хотят.
- Да уж что бог даст, то и будет! - ответил крестьянин и остался в хате.
Дала ему старуха поужинать и просит:
- Помоги мне, добрый человек, переночуй в хате хотя бы три ночи. Я тебе за это хорошо заплачу и обороняться научу.
- Что ж, научите, я переночую, - согласился хлебороб.
Говорит старуха:
- На тебе вот этот крест, ступай в ту комнату, обведи вокруг себя этим крестом кружок, потом возьми крест в руки и сиди. А когда слетятся ведьмы, ты не бойся.
Взял хлебороб крест, пошел в другую комнату, сделал все так, как велела старуха, и сидит. Вдруг как загудит что-то над хатой, влетает в хату ведьма, потом вторая, третья - набралось их множество, так что и в хате не помещаются. Танцуют, кричат и воют, в ладоши хлопают, вокруг хлебороба бегают, да никак не могут через круг перейти. Вот разгонится какая-нибудь ведьма, добежит до круга, так назад и отскочит, а что уж ни делали - ничего не выходит. Вдруг петух на хате у старухи пропел: «Ку-ка-ре-ку!» Ведьмы так и метнулись в окна, аж хата задрожала. Перекрестился хлебороб и пошел к старухе в комнату. Та увидала его и так обрадовалась:
- Ты человек счастливый, ты еще, видно, мало нагрешил, ведьмы тебя боятся.
- Да, я честно работал, сеял хлеб, а потом на пана работал, может чего и нагрешил, да пусть уж господь простит!
Переночевал хлебороб еще две ночи. Как переночевал третью, говорит старуха:
- Спасибо тебе, добрый человече, что меня из большой беды вызволил, мне-то ведь тут сидеть потрудней, я больше нагрешила. Держи меч-самобоец, и, коль случится тебе воевать, ты только скажи: «Меч-самобоец, берись!» - и он перебьет все войско. Еще даю я тебе совет: как женишься, то не доверяй жене ничего важного до семи лет и семи недель.
Поклонился хлебороб старухе, поблагодарил ее и отправился в путь. Приехал он в город, где живет царь, а там тревога, народ в страхе: к городу подступает могучий враг, уже все царское войско побил, скоро и город возьмет. Хлебороб и говорит:
- А ну, ведите меня к царю! - его и повели.
- Что тебе надо? - спрашивает царь.
- Да вот, сказывают, что на город большой враг наступает!
- Так и есть.
- Я вам, коли Бог поможет, его побью. Только что вы мне за это дадите?
- Полцарства дам, - пообещал царь.
- Нет, царства мне не надо. Отдайте за меня свою дочку, я люблю ее!
Кликнул царь свою дочь и спросил ее, любит ли она и вправду хлебороба.
- Таточку, голубчик! Выдайте меня за него, я его люблю, выдайте, я за вас бога буду молить!
Царь и согласился. Тогда хлебороб и говорит:
- Дайте коню три мерки овса, а мне ведро вина. Царь дал все, что хлебороб просил. Сел он потом на коня и поехал. Выехал за город, видит - стоит войска большая сила, такая, что и не счесть. Как крикнул хлебороб:
- Меч-самобоец, берись!
Как взлетит меч-самобоец над вражескими головами и начал рубить одну за другой. А конь как скакнет промеж войска, так и бьет копытами. Все войско и перебили.
Вернулся хлебороб назад в город, царь его отблагодарил. А враг не хотел своего дела бросать - собрал на этот раз тьму войнов. И вновь поднялась тревога, и поехал хлебороб на поле брани. Побил ворога и назад воротился. Позавидовали цари соседних государств мощи этого царя, собрали войска свои вместе, снарядили их оружием страшным и пошли войной. Царь испугался: думал, что этой силы хлеборобу уж не одолеть. Но разбил хлебороб и это войско. Потом вернулся в город и на царской дочке женился.
Сильно любил он свою жену, и его любила жена. Прошло три года. Стала жена у хлебороба спрашивать, чем он так врага побивает. Не утерпел хлебороб, доверил жене тайну свою. А хитрый враг своего не бросал, стал выпытывать и лукавством, и лестью, и угрозами, да подкупать пытался хлеборобову жену, чтобы та сказала, в чем сила ее мужа. Вот и сдалась она и выкрала меч-самобоец, отдала врагу, а мужу другой подложила. Но коня украсть не смогла: хлебороб берег его как зеницу ока, даже спал с ним вместе.
Начал тогда враг войну вновь. А хлебороб отправился защищать государство. Сел он на верного коня, взял меч и выехал навстречу вражеским войскам. И только туда приехал, сразу же крикнул:
- Меч-самобоец, берись! - не берется.
- Меч-самобоец, берись! - и вновь не берется.
Удивился хлебороб, а потом внимательно разглядел свой меч и понял, что это другой. Тут же и догадался, куда меч-самобоец делся, и горько заплакал. В то время меч-самобоец уже рубил его войско. Вот подлетел меч к хлеборобу и с одного маху отрубил ему голову. Тогда конь сильно рассердился, что убили его хозяина, начал лютовать, перебил все войско врага, а потом подошел к телу хлебороба, остановился и стоит. Царь перевез тело в город, собрался его хоронить, а тут является старая такая старуха с иконкой и говорит:
- Пустите меня к хлеборобову телу.
Ее пустили. А старуха взяла иконку, погрузила ее в воду и полила тою водой хлебороба. Ожил хлебороб. И молвит ему старуха:
- Ишь, не послушался меня. Рассказал жене великую тайну и чуть было сам не погиб навеки. На, возьми опять меч, я его нашла, только не сказывай про великую тайну жене до семи лет и семи недель, а не то погибнешь!
Женился потом хлебороб на другой девушке, и живут они себе вместе. Живут, не горюют, не страдают, хлеба не покупают. Вот такая сказка.

ИЛЯНА КОСЫНЗЯНА (РУМЫНСКАЯ СКАЗКА)

В стародавние времена, когда ещё хаживал по свету седой Дед Мороз, жил-был царь. Был он богат, как царю и положено. У него был сын по имени Йоница, по прозвищу Фэт-Фрумос (русс.: добрый молодец, богатырь). Любил Йоница весело проводить время. И хороводы водить горазд, и музыкантов-лаутаров он не прочь послушать, но дороже всего были молодцу добрые кони из отцовской конюшни. Уж он и холил, и лелеял их, и на выгон водил туда, где клевер слаще. Самый лучший клевер в королевстве рос у большого озера, которое народ прозвал Чудо-озеро. Говаривали люди, что видели там фей, которые которые выходили из озера.

Однажды вечером царский сын вместе с конюшим погнал лошадей на выгон к Чудо-озеру. Йоница лёг спать на бережку, а конюший остался за лошадьми смотреть, пока те резвились и клевер щипали. Вдруг как всколыхнётся вода в озере - и выходит на берег распрекрасная девица, такой красоты на всём белом свете не сыщешь. Подходит она к Йонице, целует его и молвит: «Проснись, милый друг!» А Йоница спит - ничего не чует. Девица ну ну целовать его, слезы лить, а он спит богатырским сном - не шелохнётся. Так и вернулась фея обратно в озеро, не сумев разбудить молодца. Когда лошади нагулялись вдоволь, конюший растолкал Йоницу, и они пустились в обратный путь. Конюший рассказал царскому сыну, как фея из озера выходила. Запечалился Йоница, досадно ему стало, что не проснулся он.
На другой вечер снова повели они лошадей на выгон. Йоница порешил спать не ложиться, да сон-то ведь слаще мёда, против воли очи смыкает. Недаром говорят: и рать, и воеводу - всех повалил. Как и прежде из озера вышла фея, будила-будила Йоницу, не добудилась, заплакала и ушла обратно. Конюший всё видел и диву давался, как это Йоница спит - ничего не чует. А поутру рассказал ему про фею, как она над ним плакала-убивалась…
В третий раз повёл Йоница с конюшим лошадей на ночную прогулку к Чудо-озеру. Ходит Йоница взад-вперёд по бережку, глядит во все глаза, поджидает свою фею, а её всё нет да нет. Дай, думает Йоница, прилягу на траву, так ждать сподручнее. Только прилёг, сон тут же его сморил. Вышла фея из озера и ну его будить, ну целовать, ну обнимать. Спит Йоница - хоть из пушек пали. Тогда фея и говорит: «Прости-прощай, милый друг. Больше я к тебе не приду.» Поменяла она свой перстень на перстень Йоницы: свое колечко сняла и ему на руку одела, а перстень Йоницы себе забрала. И была такова.
Растолкал конюший Йоницу, так, мол, и так, говорит, опять ты фею прозевал. Йоница смотрит - у него на мизинце чужой перстенёк с надписью: «Иляна Косынзяна, золотая коса, в косе цветы поют, девяти царствам покоя не дают». Как прочёл Йоница эти слова, так и потерял покой. Вернулся он домой, раздал всё богатство свое бедным, обул пару железных лаптей, взял стальной посох и пошёл по белу свету искать Иляну Косынзяну.
Перво-наперво завернул он к мужу младшей сестры, и спрашивает:
- Не слыхал ли ты чего про Иляну Косынзяну?
- Слыхом не слыхивал,- отвечает тот.
Отправился Йоница дальше, приходит к мужу средней сестры, и спрашивает, не слыхал ли тот про Иляну Косынзяну.
- Сказки слыхал,- отвечает тот.- Про неё только в сказке и услышишь.
Делать нечего, преревязал Йоница покрепче свои железные лапти и дальше пошёл. Сердце-то - лучший поводырь.
Вот приходит он к мужу старшей своей сестры, и говорит:
- Много ты на своём веку повидал, может, знаешь и про Иляну Косынзяну?
- Не нашлось ещё до сей поры такого удальца, который бы в гостях у Иляны Косынзяны побывал,- отвечает зять.- В её царство и дороги-то нету, ни пройти, ни проехать. Ступай-ка ты лучше домой, нечего тебе бродить по свету, людей смешить.
Йоница язык прикусил, тоску в сердце затаил. Простился, но дела своего решил не бросать, и снова в путь-дорогу пустился. Шёл он, шёл горами высокими, долинами широкими, лесами тёмными, дорогами ровными. Кого ни встретит - про Иляну Косынзяну спрашивает, да все в ответ только плечами пожимают.
«На что мне жизнь без Иляны? - думает Йоница.- Буду идти, пока земля меня носит, пока солнышко на небе светит». Так плутал он по белу свету, и Иляна у него из головы не выходила. Иной раз чудится ему - вот она, перед ним. Наважденье, да и только. Дошёл он до горы, за которую солнце вечером заходит. Стал на неё взбираться, видит - пещера. Вошёл в пещеру и пошёл всё глубже и глубже: ни одной живой души вокруг, только змеи шуршат да звери рыщут. А Йоница идёт как ни в чём не бывало, страха не знает.
И вот завидел он впереди свет, шагу прибавил, вышел на волю и видит: бежит быстрая речка, вода черней сажи, а на речке мельница работает, колёса так и мелькают - любо-дорого смотреть. Входит Йоница на мельницу - никого. А что за мельница без народа? Огляделся Йоница, видит, в углу старый старичок, веки крючьями себе поднимает, такой дряхлый. Муку в мешки ссыпать не успевает, так лихо зерно мелется.
- Здравствуй, дедушка! - говорит Йоница старику.
- Здравствуй, молодец,- отвечает старик.- Скажи на милость, каким тебя ветром ко мне занесло? Сюда вовек человечья нога не ступала.
- Человек всюду дойдёт, за девять морей, за тридевять земель заберётся. Вот и я все хожу, пытаю каждого встречного-поперечного, да всё без толку. Может, ты, дедушка, мне ответишь, тебе ведь, поди, столько лет, сколько самому времени?
Старик поднял крючьями веки, взглянул на Йоницу и спрашивает:
- Чего же ты ищешь, молодец?
- Ищу я Иляну Косынзяну, не слыхал про неё?
- Как не слыхать, коли эта мельница её. Для неё, родимой, я день и ночь муку мелю. Всякое утро прилетают сюда девять птиц-великанов, каждая по четыре мешка пшеницы на себе несёт, за сутки я их должен в муку смолоть.
У Йоницы словно камень с души свалился. Слово за слово - глядишь, старик уже доверил ему вместо себя муку в мешки ссыпать, а сам прилёг и тут же уснул. Уж больно он намаялся. А Йонице только того и надо. Он вмиг все мешки мукой наполнил, а в один сам залез и изнутри крепко его зашил.
Тут поднялся великий шум, налетели птицы-великаны, кричат старику:
- Эй, готова мука?
Старик встрепенулся, веки поднял, туда-сюда - нет его помощника, и след простыл. Делать нечего, нагрузил старик мешки птицам на спины, да только их и видели: быстрее ветра, быстрее мысли летали те птицы. А старик остался на мельнице муку молоть. И долго ещё голову ломал, куда его гость пропал: то ли в воду свалился, то ли к людям на вольный свет вернулся.
А Йоница цел-невредим добрался до царства Иляны Косынзяны. Птицы отдали мешки пекарю. Развязал пекарь один мешок - тот самый, где сидел Йоница - да так и ахнул.
- Ты как сюда попал? Сюда живые души не забредают.
- Это ещё как сказать,- отвечает Йоница и показывает ему перстень, а на перстне слова: «Иляна Косынзяна, золотая коса, в косе цветы поют, девяти царствам покоя не дают».
Пекарь и взял его к себе в дом жить. Настал час печь хлебы для Иляны Косынзяны - хлеб она ела только его руками испечённый. Йоница и говорит пекарю:
- Позволь мне хлеб испечь, вот увидишь, не подведу.
- Что ж, пеки,- говорит пекарь.
Замесил Йоница тесто по-своему, посадил в печку. Испеклись хлебы на славу - пекарь только руками развёл.
Отнёс он хлебы к Иляне Косынзяне, взяла она один каравай в руки и спрашивает:
- Кто испёк такой хлеб, пышный да румяный?
- Я испёк, кто же ещё! - отвечает пекарь.
Когда весь хлеб вышел, Йоница снова вызвался помочь пекарю, и получились у него хлебы вдвое пышнее да румянее против прежнего. Снова подивилась Иляна, такого хлеба ей едать не доводилось: сам в рот лезет. Известное дело: хлеб добрый, что калач сдобный.
В третий раз настало время печь хлебы. У Йоницы сердце от радости зашлось. Взялся он за дело, ну, думает, была не была - и запёк в один каравай перстень Иляны Косынзяны. Приносит пекарь хлебы своей хозяйке, взяла она каравай, разломила - перстень и выпал.
Подняла его Иляна и смотрит - перстень-то её,- и спрашивает она пекаря:
- Кто хлеб испёк?
Пекарь и так, и сяк, да под конец пришлось признаться, что Йоница за него работал. Иляна тотчас же послала за Йоницей, привели его к ней в хоромы, поцеловала она его в уста, а потом велела одеть в платье, всё шитое золотом. Его-то одежда, пока он странствовал, совсем пообносилась.
Спустя две недели обвенчалась Иляна с Йоницей Фэт-Фрумосом и устроила пир горой, так что весть о нём прокатилась за девять морей, за тридевять земель.

После свадьбы Иляна дала Йонице связку ключей от всех амбаров и кладовых. Только от одного погреба не дала она Йонице ключа. День прошёл, другой миновал, и стало Йоницу точить любопытство: а что в том погребе? Попросил он у Иляны ключ, ну она и дала. Пошёл тогда Йоница к погребу, двери отпер, внутрь заглянул и видит: стоит огромная бочка. Слышит голос из бочки: открой, мол, дверь пошире. Распахнул Йоница двери, тут как стали на бочке обручи лопаться! Да как вырвался на волю чудище - Змей величиной с гору. Схватил он Иляну Косынзяну и унёс за тридевять земель.
Горько заплакал Йоница, да слезами горю не поможешь. Снова снарядился он в путь, искать свою Иляну. Надел пару железных лаптей, взял стальной посох и пошёл куда глаза глядят.
Идёт наш молодец, горько кается, некого ему винить, кроме себя. Долго ли, коротко ли, приходит Йоница к дому Параскевы-Пятницы и стучится в дверь. Говорит ему Параскева-Пятница:
- Если ты добрый человек, входи, а недобрый - уноси ноги, а не то напущу на тебя пса с железными клыками, живым не уйдёшь.
- Человек-то я добрый,- отвечает Йоница.
Впустила его Параскева-Пятница и спрашивает, куда он идёт. Йоница рассказал ей, как было дело.
- Ну и ну,- говорит она,- вот уж истинно: дурная голова ногам покоя не даёт! Хоть надежду не теряешь, и то хорошо. Дам я тебе лук со стрелами, он тебе пригодится.
Взял Йоница лук и пошёл в путь-дорогу. Идёт он через царства, идёт через государства и приходит к избушке. Над нею вороны кружат, вокруг волки воют. Страх, да и только! Входит Йоница внутрь. Видит: сидит страшилище, баба-яга, вместо ног копыта, когти как серпы острые, в пасти клыки железные. Спрашивает баба-яга, каким ветром его сюда занесло. Йоница ей отвечает, что пришёл в работники наниматься.
- Вот и хорошо,- говорит баба-яга,- мне как раз пастух нужен, нанимайся ко мне, а работа моя простая: будешь год кобылицу в ночное водить да домой приводить.
Сказано - сделано. Год в те времена всего три дня длился. Йоница и рассудил, что как-нибудь переможется. Настал вечер, привела ему баба-яга кобылицу да наказала присматривать за ней хорошенько, не то - голова с плеч. Сел Йоница на кобылицу верхом и поскакал на выгон. И лук со стрелами не забыл с собой прихватить. Скачет он по дороге, а навстречу птица с перебитой ножкой. Только Йоница тетиву натянул - подстрелить птицу, а та ему и говорит:
- Не тронь меня, молодец, лучше перевяжи мне ножку, я тебе ещё пригожусь.
Сжалился Йоница над птицей, перевязал ей ножку и поехал своей дорогой. Приехал на выгон, подумал-подумал и не стал с кобылицы слезать. Решил, так вернее будет. Кобылица траву щиплет, а Йоница верхом на ней носом клюёт, так и заснул. Скинула его кобылица на землю, а сама обернулась птицей, в лес полетела и ну с другими птицами песни распевать. Просыпается Йоница чуть свет, глядь - он не на кобылице верхом сидит, а на камне, в руках - уздечка. Заплакал он, запричитал, да так жалобно, что иные птицы даже петь перестали.
Вдруг слышит Йоница голосок:
- Не бойся, молодец, найдётся твоя кобылица, - сказал та птица, которой он ножку перевязывал.
Вот созвала эта царь-птица всех своих подданных и велела им песни петь и по голосу слушать, которая из них самозванка. Как запели птицы, так и узнали по голосу самозванку и привели её к Йонице. Огрел он её уздечкой и говорит:
- Не велю тебе быть птицей, а велю быть опять кобылицей.
Птица снова сделалась кобылицей, оседлал её Йоница и вмиг очутился у избушки бабы-яги. Баба-яга как их завидела, взъярилась, бросилась на кобылицу, задала ей трёпку: смотри, говорит, коли в другой раз он тебя найдёт, пеняй на себя. На другой день к вечеру снова поехал Йоница на выгон. Едет он, едет и по дороге встречает хромого зайца: ковыляет косой, лапу волочит. Йоница прицелился было в него из лука, а заяц и говорит:
- Не тронь меня, лучше перевяжи мне лапу, а я тебе ещё пригожусь.
Йоница лапу ему перевязал и отпустил зайца. Приехали на выгон, Йоница снова с кобылицы не слезает, а чтобы сон его не сморил, взял он колючих репьёв и насовал себе за ворот. Да только сон явился, как нежданный гость, и сомкнул ему очи. Скинула его кобылица, обернулась зайцем и умчалась в лес.
Проснулся Йоница, видит - нет кобылицы, стал он плакать да причитать на всё поле, на всё раздолье. Тут прискакал к нему хромой заяц и говорит:
- Не плачь, не горюй, мы её тебе вмиг пригоним. Собрал заяц всех собратьев, стали они промеж себя чужака искать - и нашли по зубам, зубы-то у того лошадиные были. Стали они зайца-чужака щипать да кусать, из лесу гнать. А Йоница уже стоит-дожидается.
- Не велю тебе быть зайцем, велю снова быть кобылицею! Огрел он зайца уздечкой, сделался заяц снова кобылицей, оседлал её Йоница и в мгновение ока примчался к бабе-яге.
А баба-яга сидит, воду в котле кипятит, ждёт, что вот-вот Йоница вернётся без кобылицы - она живьём его в котле и сварит. Как завидела молодца верхом, от злости чуть не лопнула, но язык прикусила, Йонице слова не сказала. Бросилась к кобылице и ну её калёной железной плёткой охаживать, пока сама не притомилась, а потом снова ей наказала схорониться от Йоницы, чтобы тот её не сыскал.
На третий день к вечеру снова поехал Йоница на выгон и снова заснул верхом, словно кто его околдовал. А кобылица на сей раз обернулась древним дубом в лесной чаще и корни пустила как раз в том месте, где прикорнул хромой зайчишка, спугнула его с насиженного места. Проснулся Йоница - ищи-свищи кобылицу. Он и раньше убивался, а теперь и вовсе голову повесил. От бабы-яги мудрено живым уйти. Да ведь друзья в беде не оставят.
Приходят к Йонице царь-птица и хромой заяц и говорят ему:
- Не бойся ты ничего! Возьми свой посох да ударь по каждому дереву в лесу, тогда и найдёшь кобылицу.
Послушался Йоница. Как дошёл черёд до древнего дуба, тот зашумел, зашатался, а Йоница говорит:
- Не велю тебе быть дубом, велю быть кобылицей!
Стал дуб кобылицей, оседлал её молодец и поскакал домой. Как увидела их баба-яга, зубами заскрежетала, так что они у неё покосились-покривились, да делать нечего. Год исполнился.
Говорит Йоница:
- Довольна ты моей службой?
- Куда как довольна,- ворчит баба-яга.- Что ж, пошли в конюшню, выберешь себе коня, как уговор был. Только поешь сперва, оголодал небось.
Йоница принялся за еду, а тем временем подлетела к окошку царь-птица и шепнула ему:
- Коня выбирай самого невидного.
Пошли Йоница с бабой-ягой в конюшню, стала она ему коней показывать. Каких тут только не было: и гнедые, и буланые, и каурые. Выбирай любого. А в дальнем углу стояла шелудивая кляча, смотреть стыдно.
- Возьму вот эту, пожалуй,- говорит Йоница.
- Да на что тебе такая,- говорит баба-яга,- выбирай себе доброго коня.
Но Йоница упёрся, стоит на своём, пришлось бабе-яге отдать ему клячу. Распростился он с бабой-ягой и повёл клячу за ворота. А она еле-еле плетётся, спотыкается.
Но только со двора вышли, что за чудо - послышалось богатырское ржанье, и превратилась кляча в чудного коня, хоть в поднебесье лети. Четырнадцать селезёнок было у того коня, мог он без роздыха день и ночь скакать. Вскочил на коня Йоница, только про Иляну Косынзяну подумал, глядь - а он уже у дворца, где Змей живёт.
Иляна как раз по воду шла к колодцу, увидала Йоницу, сразу его признала, на шею бросилась. Тотчас сели они на коня и понеслись. Змей мигом об этом проведал, оседлал своего коня и во весь опор пустился за ними в погоню. Только куда ему за богатырским конём угнаться! Видит Змей - дело худо, стал он кричать коню Йоницы, чтобы тот хозяина на землю сбросил, а за то, мол, будет он его в молоке купать и кормить овсом да сахаром. Не сплошал Йоница, крикнул змеиному коню, что будет кормить его одним клевером да в росе купать. Змеиный конь как это услышал, мигом сбросил с себя Змея, расшиб его о землю и копытами растоптал. Пересел тогда Йоница на змеиного коня, Иляна на богатырском осталась, и поехали они за тридевять земель, к Иляне во дворец.

Тут устроили они пир на весь мир, все феи из Чудо-озера на тот пир пришли, пели, плясали, устали не знали. И стали Йоница с Иляной Косынзяной жить-поживать, и по сей день живут, коли не умерли.

ГОСПОЖА МЕТЕЛИЦА (НЕМЕЦКАЯ СКАЗКА)

Жила-была на свете вдова. Было у нее две дочери. Одна дочь - красивая и работящая, а другая - уродливая и ленивая. Первая дочь была приемная, а вторая - родная. И сильнее мать любила уродливую и ленивую, а другой приходилось выполнять много тяжелой работы по дому. Бедная девушка изо дня в день должна была сидеть на улице у колодца и прясть пряжу, да так много, что от работы у нее кровь выступала на пальцах.
И однажды случилось так, что все веретено залилось кровью. Тогда девушка нагнулась к колодцу, чтобы его обмыть. Но случайно веретено выскочило у нее из рук и упало в воду. Она заплакала, побежала к мачехе и рассказала ей о том, что приключилось. Но не стала мачеха утешать ее, стала сильно бранить и сказала:
- Раз ты веретено уронила, то сумей его и достать.
Девушка печальная вернулась к колодцу. Не знала она,что ей теперь делать, как выполнить мачехин наказ. Оставалось ей только прыгать в колодец. Так она и сделала. Стало ей сперва дурно, но когда опять очнулась, то увидела она, что находится на прекрасном лугу. Светило солнце и вокруг росли тысячи разных цветов. Пошла она по лугу вперед, куда глаза глядели, и пришла к печи. В этой печи было полным-полно хлеба, и хлеб кричал:

Девушка подошла и вытащила лопатой хлебы один за другим. А потом пошла дальше и пришла к дереву, и было на нем полным-полно яблок. Сказало ей дерево:

Начала она трясти дерево, и посыпались, дождем яблоки наземь. Трясла она яблоню до тех пор, пока не упали с нее все яблоки. А яблочки-то она сложила вместе и отправилась дальше. Пришла девушка к избушке. В окошке она увидела старуху, у которой были такие большие зубы, что стало девушке страшно. Хотела она было убежать, но старуха окрикнула ее:
- Милое дитя, чего же ты боишься! Оставайся у меня. Если будешь хорошо выполнять у меня в доме всякую работу, тебе будет хорошо. Только смотри, стели мне как следует постель и старательно взбивай перину, чтобы перья взлетали. Будет тогда во всем свете снег идти. Я - госпожа Метелица.
Так как старуха обошлась с нею ласково, то девушка решила, что она не такая страшная, как показалось, и на сердце стало легче. Она согласилась остаться и быть работницей у госпожи Метелицы. Девушка старалась во всем угождать старухе. Всякий раз она так сильно взбивала ей перину, что перья взлетали кругом, словно снежинки. И потому жилось девушке у нее хорошо. Не слыхала никогда она дурного слова от госпожи, а вареного и жареного каждый день было вдоволь.
Так и жила девушка у старухи, все было хорошо. Да вдруг однажды запечалилась она. Сперва сама не знала, что тревожило так ее. А потом наконец поняла, что тоскливо ей вдали от родного дома. И пусть у госпожи Метелицы жизнь сытая и спокойная, но домой девушке сильно хотелось. Наконец она сказала старухе:
- Истосковалась я по родимому дому. Пусть мне так хорошо здесь под землей, но дольше оставаться здесь не могу. Хочется мне вернуться наверх - к своим.
Госпожа Метелица ответила ей:
- Мне нравится, что тебя тянет домой. Коли ты мне хорошо и прилежно служила, то я сама провожу тебя наверх. - Она взяла девушку за руку и подвела к большим воротам.
Врата открылись. Когда девушка проходила под ними, ее осыпал золотой дождь. И все золото осталось на ней так, что вся она была сплошь покрыта золотом.
- Это тебе за твою прилежную работу, - сказала госпожа Метелица и вернула ей веретено, упавшее в колодец.
Закрылись ворота, очутилась девушка наверху, совсем недалеко от дома мачехи. Как только вошла она во двор, сразу запел петух, который сидел как раз на колодце:
- Ку-ка-ре-ку! Наша девица златая тут как тут.
И вошла она в дом к мачехе. Оттого что была она вся золотом покрыта, приняли ее и мачеха и сводная сестра очень ласково. Девушка рассказала, что с ней приключилось. Внимательно выслушали ее. А после такого рассказа захотела мачеха и для своей родной дочери. Уродливой и ленивой, такого же счастья и богатства. Мачеха посадила дочь у колодца прясть пряжу. Чтоб веретено у нее было тоже в крови, уколола она себе палец о куст терновника. А затем кинула веретено в колодец и прыгнула вслед за ним.
Как и сестра ее, она попала на прекрасный зеленый луг и отправилась той же тропинкой. Подошла к печи, а хлеб как закричит, как и в прошлый раз:
- Ах, вытащи, вытащи меня скорей, а не то я сгорю, - я давно уж испекся!
Но ленивица ответила:
- Да что мне за охота пачкаться! - И пошла дальше.
Подошла она вскоре к яблоне, и заговорила яблоня:
- Ах, отряхни же меня, отряхни, мои яблоки давно уж поспели!
Но ответила она яблоне:
- Ишь чего захотела, ведь яблоко может упасть мне на голову! - И пошла дальше.
Наконец, когда подошла она к дому госпожи Метелицы, не было у нее страха - она ведь уже слыхала про ее большие зубы. Тотчас согласилась она стать работницей. В первый день она старалась, была в работе прилежная и слушалась госпожу Метелицу. Когда госпожа ей что поручала задания, ленивица все думала о золоте, которое получит. Но на второй день стала она ленивее, не привычно ей работать. На третий и того больше, а потом и вовсе не захотела вставать рано утром. Она не стлала госпоже Метелице постель так, как следует и не взбивала ей перины так, чтобы перья взлетали вверх. В конце концов госпоже Метелице это надоело, и она отказала ленивице в работе. Девушка очень этому обрадовалась. Думала она, что теперь-то прольется на нее золотой дождь. Госпожа Метелица повела ее к тем же вратам, но когда девушка проходила под ними, то не золото на нее полилось, а опрокинулся огромный котел смолы.
- Это тебе награда за твою работу, - сказала госпожа Метелица и закрыла за ней ворота.
Вернулась ленивица домой вся в смоле. Как увидел ее петух, сидевший на колодце, так и запел:
- Ку-ка-ре-ку! Наша девица грязнуха тут как тут.
А смола на ней так на всю жизнь и осталась, и не смыть ее было до самой смерти.

ДОЖДЬ ИЗ СЕМЯН (Ю. КРУТОГОРОВ)

Кто трактору силу дает.

Откуда у трактора такая сила? Ведь сами по себе колеса не крутятся. Сами по себе гусеницы не движутся. Силу трактору дает двигатель. Он движет машину, поэтому и называется двигателем.

Двигатели бывают крохотные. Их на ладони можно уместить. Они способны поднять в воздух легкую авиамодель. Бывают двигатели побольше. Для велосипеда, например. Такой двигатель трактору, конечно, не подойдет. У него силенок не хватит, чтобы сдвинуть с места такую махину. Тут нужен двигатель побольше, помощнее. Двигатель-богатырь. И такой создали. Он необычайную силу рождает. Эта сила приводит в движение колеса трактора: двигатель раскручивает вал, вал вращает колеса.

Как плуг-нож пашет землю.

Идет трактор по пашне… За ним плуг. За плугом тянется черная вспаханная полоса шириной с улицу. Полоса теплая, влажная, от нее даже пар идет. Поле рыхлится. Плуг переворачивает почву наизнанку. Прошлогодние стебельки. с которых срезали колоски, упрятываются в борозду.

Как борона боронит.

После пахоты наверху могут остаться крупные комки земли. Они мешают взойти посеянному ржаному или пшеничному семени. Поле должно быть ровным, гладким. Разбить надо крупные комки, расколотить! Тут-то и подавай борону. Борона прочесывает пашню. Как гребень! У нее, как у всякого гребня, есть острые зубья. Потому и название такое получила - борона зубовая. Зубья у борона железные, острые, частые. Они не только разбивают комья, они из почвы сорняки выдирают. А есть бороны на колесиках. На колесиках - острые шипы. Катится такая борона по полю - измельчает комки земли. Плуг и борона всегда вместе работают в поле. Вслед за плугом на пашню борону выводят. Борона, как и плуг, без трактора - ни шагу. А с трактором - пожалуйста: любое поле причешет. Ведь трактор на поле - самая главная машина

Про фабрику на колесах.

Комбайн - это фабрика на колесах. Замечательная фабрика.
Самоходная фабрика косит пшеницу.
Самоходная фабрика вышелушивает зерна из колосков.
Самоходная фабрика очищает зерна.
Самоходная фабрика сама грузит пшеницу в автомобили.
Все делает легко и быстро. На ходу.
Некогда останавливаться, много дел.
Выходит комбайн в поле. Словно плывет среди тучных колосьев. Впереди стелется нива. А прошел комбайн - сзади остаются ровно подстриженные стебельки. Будто поле в парикмахерской побывало. Будто его под машинку остригли.

Руки-умельцы.

А пшеничные зерна? Куда они?
В круглое сито. Зерна просеять надо. Дрожит сито. Ходуном ходит. Зерна просеиваются.
Вентилятор во все щеки дует. Зерна свежим ветром обдувает. Сдувает тонки усики колосков, шелуху.
Машины помогли вырастить хлебный урожай. Очень постарались трактор и автомобиль, плуг и борона, сеялка и комбайн. Но они, конечно. не сами в поле вышли. Их в поле повел человек.
Тракторист.
Шофер.
Комбайнер.
А если одним словом - земледелец.

ДЕВОЧКА, КОТОРАЯ НАСТУПИЛА НА ХЛЕБ (АВТОР - Г. Х. АНДЕРСЕН)

Вы, конечно, слышали о девочке, которая наступила на хлеб, чтобы не запачкать башмачков, слышали и о том, как плохо ей потом пришлось. Об этом и написано, и напечатано.

Она была бедная, но гордая и спесивая девочка. В ней, как говорится, были дурные задатки. Крошкой она любила ловить мух и обрывать у них крылышки; ей нравилось, что мухи из летающих насекомых превращались в ползающих. Ловила она также майских и навозных жуков, насаживала их на булавки и подставляла им под ножки зеленый листик или клочок бумаги. Бедное насекомое ухватывалось ножками за бумагу, вертелось и изгибалось, стараясь освободиться от булавки, а Инге смеялась:

- Майский жук читает! Ишь, как переворачивает листок!

С летами она становилась скорее хуже, чем лучше; к несчастью своему, она была прехорошенькая, и ей хоть и доставались щелчки, да все не такие, какие следовало.

- Крепкий нужен щелчок для этой головы! - говаривала ее родная мать. - Ребенком ты часто топтала мой передник, боюсь, что выросши ты растопчешь мне сердце!

Так оно и вышло.

Инге поступила в услужение к знатным господам, в помещичий дом. Господа обращались с нею, как со своей родной дочерью, и в новых нарядах Инге, казалось, еще похорошела, зато и спесь ее все росла да росла.

Целый год прожила она у хозяев, и вот они сказали ей:

- Ты бы навестила своих стариков, Инге!

Инге отправилась, но только для того, чтобы показаться родным в полном своем параде. Она уже дошла до околицы родной деревни, да вдруг увидала, что около пруда стоят и болтают девушки и парни, а неподалеку на камне отдыхает ее мать с охапкой хвороста, собранного в лесу. Инге - марш назад: ей стало стыдно, что у нее, такой нарядной барышни, такая оборванная мать, которая вдобавок сама таскает из лесу хворост. Инге даже не пожалела, что не повидалась с родителями, ей только досадно было.

Прошло еще полгода.

- Надо тебе навестить своих стариков, Инге! - опять сказала ей госпожа. - Вот тебе белый хлеб, снеси его им. То-то они обрадуются тебе!

Инге нарядилась в самое лучшее платье, надела новые башмаки, приподняла платьице и осторожно пошла по дороге, стараясь не запачкать башмачков, - ну, за это и упрекать ее нечего. Но вот тропинка свернула на болотистую почву; приходилось пройти по грязной луже. Не долго думая, Инге бросила в лужу свой хлеб, чтобы наступить на него и перейти лужу, не замочив ног. Но едва она ступила на хлеб одною ногой, а другую приподняла, собираясь шагнуть на сухое место, хлеб начал погружаться с нею все глубже и глубже в землю - только черные пузыри пошли по луже!

Вот какая история!

Куда же попала Инге? К болотнице в пивоварню. Болотница приходится теткой лешим и лесным девам; эти-то всем известны: про них и в книгах написано, и песни сложены, и на картинах их изображали не раз, о болотнице же известно очень мало; только когда летом над лугами подымается туман, люди говорят, что «болотница пиво варит!» Так вот, к ней-то в пивоварню и провалилась Инге, а тут долго не выдержишь! Клоака - светлый, роскошный покой в сравнении с пивоварней болотницы! От каждого чана разит так, что человека тошнит, а таких чанов тут видимо-невидимо, и стоят они плотно-плотно один возле другого; если же между некоторыми и отыщется где щелочка, то тут сейчас наткнешься на съежившихся в комок мокрых жаб и жирных лягушек. Да, вот куда попала Инге! Очутившись среди этого холодного, липкого, отвратительного живого месива, Инге задрожала и почувствовала, что ее тело начинает коченеть. Хлеб крепко прильнул к ее ногам и тянул ее за собою, как янтарный шарик соломинку.

Болотница была дома; пивоварню посетили в этот день гости: черт и его прабабушка, ядовитая старушка. Она никогда не бывает праздною, даже в гости берет с собою какое-нибудь рукоделье: или шьет из кожи башмаки, надев которые человек делается непоседой, или вышивает сплетни, или, наконец, вяжет необдуманные слова, срывающиеся у людей с языка, - все во вред и на пагубу людям! Да, чертова прабабушка - мастерица шить, вышивать и вязать!

Она увидала Инге, поправила очки, посмотрела на нее еще и сказала:

«Да она с задатками! Я попрошу вас уступить ее мне в память сегодняшнего посещения! Из нее выйдет отличный истукан для передней моего правнука!»

Болотница уступила ей Инге, и девочка попала в ад - люди с задатками могут попасть туда и не прямым путем, а окольным!

Передняя занимала бесконечное пространство; поглядеть вперед - голова закружится, оглянуться назад - тоже. Вся передняя была запружена изнемогающими грешниками, ожидавшими, что вот-вот двери милосердия отворятся. Долгонько приходилось им ждать! Большущие, жирные, переваливающиеся с боку на бок пауки оплели их ноги тысячелетней паутиной; она сжимала их, точно клещами, сковывала крепче медных цепей. Кроме того, души грешников терзались вечной мучительной тревогой. Скупой, например, терзался тем, что оставил ключ в замке своего денежного ящика, другие… да и конца не будет, если примемся перечислять терзания и муки всех грешников!

Инге пришлось испытать весь ужас положения истукана; ноги ее были словно привинчены к хлебу.

«Вот и будь опрятной! Мне не хотелось запачкать башмаков, и вот каково мне теперь! - говорила она самой себе. - Ишь, таращатся на меня!» Действительно, все грешники глядели на нее; дурные страсти так и светились в их глазах, говоривших без слов; ужас брал при одном взгляде на них!

«Ну, на меня-то приятно и посмотреть! - думала Инге. - Я и сама хорошенькая и одета нарядно!» И она повела на себя глазами - шея у нее не ворочалась. Ах, как она выпачкалась в пивоварне болотницы! Об этом она и не подумала! Платье ее все сплошь было покрыто слизью, уж вцепился ей в волосы и хлопал ее по шее, а из каждой складки платья выглядывали жабы, лаявшие, точно жирные охрипшие моськи. Страсть, как было неприятно! «Ну, да и другие-то здесь выглядят не лучше моего!» - утешала себя Инге.

Хуже же всего было чувство страшного голода. Неужели ей нельзя нагнуться и отломить кусочек хлеба, на котором она стоит? Нет, спина не сгибалась, руки и ноги не двигались, она вся будто окаменела и могла только водить глазами во все стороны, кругом, даже выворачивать их из орбит и глядеть назад. Фу, как это выходило гадко! И вдобавок ко всему этому явились мухи и начали ползать по ее глазам взад и вперед; она моргала глазами, но мухи не улетали - крылья у них были общипаны, и они могли только ползать. Вот была мука! А тут еще этот голод! Под конец Инге стало казаться, что внутренности ее пожрали самих себя, и внутри у нее стало пусто, ужасно пусто!

- Ну, если это будет продолжаться долго, я не выдержу! - сказала Инге, но выдержать ей пришлось: перемены не наступало.

Вдруг на голову ей капнула горячая слеза, скатилась по лицу на грудь и потом на хлеб; за нею другая, третья, целый град слез. Кто же мог плакать об Инге?

А разве у нее не оставалось на земле матери? Горькие слезы матери, проливаемые ею из-за своего ребенка, всегда доходят до него, но не освобождают его, а только жгут, увеличивая его муки. Ужасный, нестерпимый голод был, однако, хуже всего! Топтать хлеб ногами и не быть в состоянии отломить от него хоть кусочек! Ей казалось, что все внутри ее пожрало само себя, и она стала тонкой, пустой тростинкой, втягивавшей в себя каждый звук. Она явственно слышала все, что говорили о ней там, наверху, а говорили-то одно дурное. Даже мать ее, хоть и горько, искренно оплакивала ее, все-таки повторяла: «Спесь до добра не доводит! Спесь и сгубила тебя, Инге! Как ты огорчила меня!»

И мать Инге и все там, наверху, уже знали о ее грехе, знали, что она наступила на хлеб и провалилась сквозь землю. Один пастух видел все это с холма и рассказал другим.

- Как ты огорчила свою мать, Инге! - повторяла мать. - Да я другого и не ждала!

«Лучше бы мне и не родиться на свет! - думала Инге. - Какой толк из того, что мать теперь хнычет обо мне!»

Слышала она и слова своих господ, почтенных людей, обращавшихся с нею, как с дочерью: «Она большая грешница! Она не чтила даров Господних, попирала их ногами! Не скоро откроются для нее двери милосердия!»

«Воспитывали бы меня получше, построже! - думала Инге. - Выгоняли бы из меня пороки, если они во мне сидели!»

Слышала она и песню, которую сложили о ней люди, песню о спесивой девочке, наступившей на хлеб, чтобы не запачкать башмаков. Все распевали ее.

«Как подумаю, чего мне ни пришлось выслушать и выстрадать за мою провинность! - думала Инге. - Пусть бы и другие поплатились за свои! А скольким бы пришлось! У, как я терзаюсь!»

И душа Инге становилась еще грубее, жестче ее оболочки.

- В таком обществе, как здесь, лучше не станешь! Да я и не хочу! Ишь, таращатся на меня! - говорила она и вконец ожесточилась и озлобилась на всех людей. - Обрадовались, нашли теперь, о чем галдеть! У, как я терзаюсь!

Слышала она также, как историю ее рассказывали детям, и малютки называли ее безбожницей.

- Она такая гадкая! Пусть теперь помучается хорошенько! - говорили дети.

Только одно дурное слышала о себе Инге из детских уст. Но вот раз, терзаясь от голода и злобы, слышит она опять свое имя и свою историю. Ее рассказывали одной невинной, маленькой девочке, и малютка вдруг залилась слезами о спесивой, суетной Инге.

- И неужели она никогда не вернется сюда, наверх? - спросила малютка.

- Никогда! - ответили ей.

- А если она попросит прощения, обещает никогда больше так не делать?

- Да она вовсе не хочет просить прощения!

- Ах, как бы мне хотелось, чтобы она попросила прощения! - сказала девочка и долго не могла утешиться. - Я бы отдала свой кукольный домик, только бы ей позволили вернуться на землю! Бедная, бедная Инге!

Слова эти дошли до сердца Инге, и ей стало как будто полегче: в первый раз нашлась живая душа, которая сказала: «бедная Инге!» - и не прибавила ни слова о ее грехе. Маленькая, невинная девочка плакала и просила за нее!.. Какое-то странное чувство охватило душу Инге; она бы, кажется, заплакала сама, да не могла, и это было новым мучением.

На земле годы летели стрелою, под землею же все оставалось по-прежнему. Инге слышала свое имя все реже и реже - на земле вспоминали о ней все меньше и меньше. Но однажды долетел до нее вздох:

«Инге! Инге! Как ты огорчила меня! Я всегда это предвидела!» Это умирала мать Инге.

Слышала она иногда свое имя и из уст старых хозяев.

Хозяйка, впрочем, выражалась всегда смиренно: «Может быть, мы еще свидимся с тобою, Инге! Никто не знает, куда попадет!»

Но Инге-то знала, что ее почтенной госпоже не попасть туда, куда попала она.

Медленно, мучительно медленно ползло время.

И вот Инге опять услышала свое имя и увидела, как над нею блеснули две яркие звездочки: это закрылась на земле пара кротких очей. Прошло уже много лет с тех пор, как маленькая девочка неутешно плакала о «бедной Инге»: малютка успела вырасти, состариться и была отозвана Господом Богом к Себе. В последнюю минуту, когда в душе вспыхивают ярким светом воспоминания целой жизни, вспомнились умирающей и ее горькие слезы об Инге, да так живо, что она невольно воскликнула:

«Господи, может быть, и я, как Инге, сама того не ведая, попирала ногами Твои всеблагие дары, может быть, и моя душа была заражена спесью, и только Твое милосердие не дало мне пасть ниже, но поддержало меня! Не оставь же меня в последний мой час!»

И телесные очи умирающей закрылись, а духовные отверзлись, и так как Инге была ее последней мыслью, то она и узрела своим духовным взором то, что было скрыто от земного - увидала, как низко пала Инге. При этом зрелище благочестивая душа залилась слезами и явилась к престолу Царя Небесного, плача и молясь о грешной душе так же искренно, как плакала ребенком. Эти рыдания и мольбы отдались эхом в пустой оболочке, заключавшей в себе терзающуюся душу, и душа Инге была как бы подавлена этой нежданной любовью к ней на небе. Божий ангел плакал о ней! Чем она заслужила это? Измученная душа оглянулась на всю свою жизнь, на все содеянное ей и залилась слезами, каких никогда не знавала Инге. Жалость к самой себе наполнила ее: ей казалось, что двери милосердия останутся для нее запертыми на веки вечные! И вот, едва она с сокрушением сознала это, в подземную пропасть проник луч света, сильнее солнечного, который растопляет снежного истукана, слепленного на дворе мальчуганами, и быстрее, чем тает на теплых губках ребенка снежинка, растаяла окаменелая оболочка Инге. Маленькая птичка молнией взвилась из глубины на волю. Но, очутившись среди белого света, она съежилась от страха и стыда - она всех боялась, стыдилась и поспешно спряталась в темную трещину в какой-то полуразрушившейся стене. Тут она и сидела, съежившись, дрожа всем телом, не издавая ни звука, - у нее и не было голоса. Долго сидела он так, прежде чем осмелилась оглядеться и полюбоваться великолепием Божьего мира. Да, великолепен был Божий мир! Воздух был свеж и мягок, ярко сиял месяц, деревья и кусты благоухали; в уголке, где укрылась птичка, было так уютно, а платьице на ней было такое чистенькое, нарядное. Какая любовь, какая красота были разлиты в Божьем мире! И все мысли, что шевелились в груди птички, готовы были вылиться в песне, но птичка не могла петь, как ей ни хотелось этого; не могла она ни прокуковать, как кукушка, ни защелкать, как соловей! Но Господь слышит даже немую хвалу червяка и услышал и эту безгласную хвалу, что мысленно неслась к небу, как псалом, звучавший в груди Давида, прежде чем он нашел для него слова и мелодию.

Немая хвала птички росла день ото дня и только ждала случая вылиться в добром деле.

Настал сочельник. Крестьянин поставил у забора шест и привязал к верхушке его необмолоченный сноп овса - пусть и птички весело справят праздник Рождества Спасителя!

В рождественское утро встало солнышко и осветило сноп; живо налетели на угощение щебетуньи-птички. Из расщелины в стене тоже раздалось: «пи! пи!» Мысль вылилась в звуке, слабый писк был настоящим гимном радости: мысль готовилась воплотиться в добром деле, и птичка вылетела из своего убежища. На небе знали, что это была за птичка.

Зима стояла суровая, воды были скованы толстым льдом, для птиц и зверей лесных наступили трудные времена. Маленькая пташка летала над дорогой, отыскивая и находя в снежных бороздах, проведенных санями, зернышки, а возле стоянок для кормежки лошадей - крошки хлеба; но сама она съедала всегда только одно зернышко, одну крошку, а затем сзывала кормиться других голодных воробышков. Летала она и в города, осматривалась кругом и, завидев накрошенные из окна милосердной рукой кусочки хлеба, тоже съедала лишь один, а все остальное отдавала другим.

В течение зимы птичка собрала и раздала такое количество хлебных крошек, что все они вместе весили столько же, сколько хлеб, на который наступила Инге, чтобы не запачкать башмаков. И когда была найдена и отдана последняя крошка, серые крылья птички превратились в белые и широко распустились.

- Вон летит морская ласточка! - сказали дети, увидав белую птичку.

Птичка то ныряла в волны, то взвивалась навстречу солнечным лучам - и вдруг исчезла в этом сиянии. Никто не видел, куда она делась.

- Она улетела на солнышко! - сказали дети.

Котик – золотой лобик (белорусская сказка)

Жили-были дед да баба. Да так бедно, что ни поесть нечего у них было, ни сварить. Вот баба и говорит деду:
- Возьми, дед, топорок, поезжай в лесок, сруби дубок, отвези на рынок, продай да купи мерку муки. Напечём хлеба.
Собрался дед, поехал в лесок, начал рубить дубок. Спрыгнул с дуба котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, а что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек, послала меня старуха срубить дубок, отвезти на рынок, продать да купить мерку муки на хлеб.
- Езжай, дед, домой: будет у вас мука! Приехал дед домой, глядь – а муки у него полон закром!
Испекла баба хлеб, сама наелась, деда накормила и говорит ему:
- Не мешало бы теперь и затирку сварить. Да вот беда: соли нет. Возьми, дед, топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него соли.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: хлебушко есть, а соли-то нету!
- Езжай, дед, домой: будет тебе и соль! Приехал дед домой, глядь – а у него целая кадка соли стоит!
Наварила баба затирки, сама наелась, деда накормила и говорит ему:
- Не мешало бы теперь и капусты отведать. Точи, дед, топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него капусты.
Наточил дед топорок, поехал в лесок, стук в дубок… Выскочил котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: хлеб есть, соль есть, капусты нету!
- Езжай, дед, домой: будет тебе капуста! Приехал домой, а у него капусты бочка. Говорит баба:
- Ай, как хорошо! Вот бы теперь ещё сальца… Мы бы с тобой щей наварили да сальцем заправили. Не ленись, дед, возьми топорок, поезжай в лесок, стукни в дубок, может, выскочит котик – золотой лобик: попроси у него сальца.
Взял дед топорок, поехал в лесок, стук в дубок… Выскочил котик – золотой лобик, золотое ушко, серебряное ушко, золотая шерстинка, серебряная шерстинка, золотая лапка, серебряная лапка.
- Дед, дед, что тебе надо?
- Да вот, коточек, мой голубочек: просит баба ещё сальца к капусте.
- Ладно, дед, езжай домой: будет и сало!
Приезжает дед домой, а у него сала целый кубелец! Рад дед, рада баба. Стали они жить не тужить, детям сказки говорить. И теперь живут, хлеб жуют, щи хлебают. Вот вам и сказка, а мне баранок связка.

Про мудрого старика (эфиопская сказка)

Жил на свете один старик. За свою долгую жизнь ни разу не сказал он пустого слова. Что знал, то знал он наверняка. А ежели чего не знал, о том не говорил. Всюду старика люди чтили и уважали за мудрость его. Но были и те, кто завидовал доброй славе старика и задумали над ним посмеяться.
Вот что придумали злые люди. Один из них обрил себе правую половину головы – от лба до затылка, потом вымазал у пегой лошади левый бок рыжей краской и провел её мимо дома старика. Через некоторое время приятели этого молодого парня тоже пошли к дому старика, вслед за другом. Остановились рядом с домом, поклонились старику с почтением и говорят:
- Все ли дни твои хороши?
А потом, будто невзначай, спрашивают:
- Скажи, не проходил ли тут кудрявый юноша с рыжей лошадью?
Старик ответил:
- Да, здесь проходил юноша с лошадью. Та сторона его головы, которую я видел, была кудрявая, но я не знаю, была ли у него кудрявая вся голова. И тот бок у лошади, который я видел, был рыжий, но был ли у неё и другой бок рыжий – или был он пегий, или вороной, – я не знаю.
В другой раз эти хитрецы нарядили девочку в одежду мальчика, подпоясали её так же, как подпоясывают мальчиков.

Затем они обрили у чёрной овцы шерсть с одного бока и велели девочке пройти с этой овцой мимо старика. А сами некоторое время спустя, пошли вслед за ней.

Остановились рядом с домом старика и поклонились ему с почтением, пожелали ему счастливых дней жизни, а потом спросили, будто между прочим:
- Скажи, не проходил ли здесь мальчик с длинношёрстой овцой?
Старик ответил:
- Да, по дороге проходил ребёнок с овцой. Тот бок у овцы, который я видел, порос длинной чёрной шерстью, но какая шерсть у овцы на другом боку – чёрная или белая, длинная или выстриженная, – я не знаю. И ребёнок, которого я видел, был одет как мальчик, но мальчик ли это был или переодетая девочка, я тоже не знаю.
Тогда в третий раз хитроумные приятели решили попытаться поймать старика на неверном слове. Они одели мальчика девочкой, дали мальчику в руки корзинку, в которой носят хлеб, положили в неё камни и сказали мальчику:
- Ступай пройди мимо этого старика!
А затем и сами пошли к старику.
Поклонились ему низко и с почтением сказали:
- Пусть в добром здравии проходят дни твои! Не видал ли ты на дороге девочку, которая несла корзину с хлебом?
Старик сказал:
- Да, я видел ребёнка, который нёс корзину из-под хлеба. Ребёнок был одет как девочка, но была ли это девочка или переодетый мальчик, я не знаю.

В руках у ребёнка была корзинка для хлеба, но был ли в ней хлеб или, может быть, в ней лежали камни или была она пустая, – я тоже не знаю.
Хитрецы увидели, что их хитрость опять не удалась и в третий раз. Повернулись они было, чтобы уйти. Но старик остановил их и сказал:
- Послушайте и запомните мои слова. То, что человек видит, – это ещё не всё, что можно увидеть. И если к тебе в дом пришли с поклоном и словами привета, не торопись говорить, что это пришли друзья. Это могут быть и враги, которые расставляют тебе ловушку.
И те, кто хотели посмеяться над старым человеком, в великом смущении и со стыдом покинули его дом.

Ленивая девочка (башкирская сказка)

Когда-то очень давно жили на свете бабушка и внучка. Бабушка состарилась и уже не могла работать. А внучка была молодая, но очень ленивая. Год от года бабушка старела и слабела, силы покидали ее.
Пришла весна, бабушка и думает: «Люди сеют хлеб, нам тоже пить-есть надо, надо бы что-нибудь посеять». Сказала она об этом внучке.
- Не надо, бабушка, - ответила ей внучка. - Ты уже стара стала, к осени умрешь, а там, глядишь, найдется добрый человек и возьмет меня в свою семью. К чему нам хлеб?
Бабушка только вздохнула в ответ. Так они и не посеяли ничего весной.
Затем настала осень. Люди убирают с полей выращенный хлеб. Бабушка не умерла, и внучку никто не взял на воспитание.

Пришлось им голодать.
Как-то зашла к ним соседка, увидела, что бабушке с внучкой совсем нечего есть, и сказала:
- Если бы вы пришли ко мне, я могла бы дать вам немного проса.
После того, как соседка ушла, бабушка говорит внучке:
- Внучка, сходи, принеси проса!
А внучка отвечает:
- Надо ли, бабушка? Может, просо у нее нехорошее…
Всю зиму голодали бабушка с внучкой и едва не умерли. Но чуть только пришла весна - внучка вышла в поле на работу.
- Зачем трудиться? - смеялись над ней соседи. - Бабушка твоя уже стара, недолго ей жить. А тебя кто-нибудь возьмет на воспитание. К чему вам хлеб?
- Нет уж, - отвечала внучка. - Я теперь поняла. Недаром старики говорят: если собираешься на летнюю кочевку, прежде засей поле.

Старый отец (белорусская сказка)

В давние времена было принят такой обычай среди людей: когда отец старел и оставалось ему недолго жить, завозил его сын в глухую пущу да и оставлял там.
Вот однажды случилось так. Сын повез отца в пущу. Конечно, было жаль ему отца – сильно он его любил, да ничего не поделаешь, таков обычай! А на обычаях вся жизнь держится. Не повезешь – люди засмеют, скажут, что старых обычаев не почитаешь. Еще из села прогонят…
Едет сын невеселый, а отец и молвит ему:
- Неужто ты, сынок, меня, старого да хворого, одного в лесу бросишь?
Подумал сын, утер слезу и говорит:
- Нет, батька, не брошу. Но чтобы люди не прознали, вот что сделаю. Ночью я за тобой приеду и буду тебя до самой смерти в темной каморе держать, чтоб никто не видел.
Так сын и сделал.
Когда ночь наступила, и все село уже спало, он привез из пущи отца и спрятал его в темной каморе.
Но случилось несчастье – град все жито побил, и нечем было новое сеять, грозил голод.
Пришел грустный сын к отцу в темную каморку, жалуется:
- Что делать? Не посеем жита – в будущем году без хлеба останемся.
Ему отец говорит:
- Нет, сынок, доколе я жив, без хлеба мы не будем. Слушай меня.

Когда ты был еще маленький, я гумно строил. А был в том году большой урожай. Вот я необмолоченным житом гумно и накрыл.

Сними стреху, обмолоти – и будет у тебя зерно на посев.
Сын так и сделал. Снял стреху с гумна, обмолотил и посеял осенью жито.
Диву даются соседи, откуда это он зерно достал? А сын молчит, ведь нельзя ему признаться, что это старик-отец помог.
Подошла зима. Нечего есть. Опять идет сын к отцу в темную каморку и рассказывает про беду свою.
- Так, мол, и так. – говорит, – придется с голоду помирать…
- Нет, – отвечает отец, – с голоду мы не помрем. Слушай, что я тебе скажу. Возьми лопату да покопайся в хате под лавкою. Там, как я был молодой еще, закопал немного денег на черный день. Жизнь, сынок, прожить – не поле перейти: все может случится. Так я думал, так и делал.
Обрадовался сын, нашел и выкопал отцовы деньги, купил зерна.
И сам с семьей ест, да еще и своим соседям занимает. Вот как-то раз они и спрашивают у него:
- Скажи нам, брат, откуда ты хлеб достаешь?
Признался сын:
- Отец, – говорит, – кормит меня.
- Как же так? – удивляются соседи. – Ты же отвез своего отца в лес, как и все добрые сыновья!
- Нет, – говорит сын, – стал я делать, как вы. Оставил я отца у себя век доживать. И когда пришла беда, отец помог мне и хлеба посеять и семью от голода спасти. У старых людей ума больше, чем у молодых.
С той поры перестали сыновья отцов своих в пущу отвозить, и было принято отцов своих под старость уважать да кормить.

Пряничный человечек (американская сказка)

Пекла, как-то раз, фермерша на кухне имбирные пряники и решила: “Сделаю-ка я Пряничного человечка да подарю мужу”. А муж тем временем работал в саду.
Она сделала Пряничному человечку глаза из изюма, нос из вишенки, а рот из лимонной корочки. И сунула его в горячую духовку. Ужасно удивилась она, когда открыла духовку, а оттуда – прыг живой Пряничный человечек!
- Ух ты! – закричал он. – Ну и жара в этой духовке!
Пряничный человечек стал бегать по кухне, а когда фермерша открыла дверь в сад, чтобы позвать мужа, человечек выбежал за порог, весело крича:

Побежал Пряничный человечек по улице и чуть не налетел на корову.
- А ну-ка стой! – крикнула ему корова. – Выглядишь ты больно аппетитно. Вкусный небось?
Тут появились и фермер с фермершей; они совершенно запыхались от быстрого бега.
- Остановись! Держи его! – кричал фермер.
Но Пряничный человечек все бежал и бежал, да еще выкрикивал на бегу:
- А вот и не поймаешь! Потому что я Пряничный человечек!
Вдруг перед ним, как из-под земли выросла большая собака и страшно его напугала.
- Р-р-р, – зарычала собака. – А пахнешь ты очень славно – вкусный, наверное.
- Ну уж нет, собачка! – заявил Пряничный человечек. – Фермер с фермершей и их корова тоже хотели съесть меня, да поймать не смогли. И ты тоже меня не поймаешь, потому что я Пряничный человечек и от тебя я еще быстрее убегу.
Бежал он, бежал и вот добежал до речки.
- Ах ты, что же мне делать-то теперь? – воскликнул Пряничный человечек.
Собака, корова и фермер с фермершей как раз появились на высоком берегу, когда перед Пряничным человечком откуда ни возьмись появился лис.
- Я помогу тебе перебраться через речку, – сказал ему старый хитрый лис. – Прыгай ко мне на спину.
Пряничный человечек вскочил лису на спину, и тот вошел в воду.
Когда лис немного отплыл от берега, Пряничный человечек ему говорит:
- У меня ножки промокли.
- Ничего страшного, переберись повыше, ко мне на голову, – посоветовал лис.
Пряничный человечек так и поступил.
Лис уже почти переплыл речку и вдруг говорит Пряничному человечку:
- Знаешь, по-моему безопаснее для тебя перебраться ко мне на нос.
Пряничный человечек перебрался еще выше, прямо лису на нос, и осторожно уселся там, пока лис выбирался на берег.
Но стоило лису оказаться на берегу, как он подбросил Пряничного человечка в воздух, открыл пошире пасть и проглотил его.
Собака, корова, фермер и фермерша только рты от изумления раскрыли, глядя, как лис ест их Пряничного человечка.
Ведь они столько времени гнались за Пряничным человечком – и по дороге, и по полю, и по берегу реки – да так и не смогли поймать его, а тут он – р-р-раз! – и исчез без следа в пасти хитрющего старого лиса.
Что же, пришлось им всем домой отправляться.

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Э. Емельянова
Расскажите детям о хлебе

Блины

Блины – одно из самых древних и популярных мучных изделий. По мнению А. П. Чехова: «… они появились на белый свет раньше русской истории, пережили ее всю от начала до последней странички, что лежит вне всякого сомнения, выдуманы также, как и самовар, русскими мозгами…»

Интересно и происхождение слова «блин» – это искаженное слово «млин» от глагола «молоть». «Мелин», или «млин», означает изделие из намеленного, то есть из муки.

Блинам уже более двух тысяч лет. Интересно, что за этот период они практически не изменились. Меняются вкусы и мода, а блины остаются неизменными – вкусными, ароматными, красивыми.

Блины – русское национальное блюдо, но встречаются по всему миру. Русские блины сильно отличаются от своих собратьев. Они «мягки, рыхлы, ноздреваты, пышны, легки и при этом как бы полупрозрачны, с четко различимым рисунком многочисленных пор. Такие блины как губка впитывают в себя растопленное масло, сметану, отчего делаются сочными, лоснящимися и вкусными» (Похлебкин). Едят блины с соусами, начинками. Есть блины сладкие, т. е. со сладкими начинками, и есть сытные, с начинкой из мяса, рыбы, икры и т. д.

Разные поверья и традиции связаны у русских людей с блинами. Блины – обязательное угощение на Масленицу, непременное лакомство этого праздника. Об этом напоминают многие пословицы и поговорки, припевки: «Как на Масленой неделе в потолок блины летели», «Без блина не маслена», «На горках покататься, в блинах поваляться» и т. д.

Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины:
У них на Масленице жирной
Водились русские блины.

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Возможно, блины приобрели такую невероятную популярность не только из-за вкуса и аромата, но из-за своего вида, напоминающего красное солнышко.

Гэй ты, круглый блин, всем нам господин!
Бока твои масленые, ты как солнце красное.
Кто тя будет есть, тому горя несть!

Испечь хорошие блины не просто. Это целый ритуал. Существуют поговорка «Первый блин комом», что означает, что первый блин не всегда получается и, чтобы испечь вкусный блин, надо немало потрудиться.

Для некоторых людей блины становятся серьезным увлечением. Они собирают старинные рецепты блинов, придумывают новые.

Самый большой в мире блин был испечен в Москве 15 марта 2002 г. Это был не традиционный круглый блин, а длинный и узкий. Его длина составила 1 км, масса – 300 кг, общая площадь – 150 м 2 .

Булка

«Хочешь есть хлеб, не сиди на печи», – гласит французская поговорка.

На протяжении многих веков люди выпекали пресный плоский хлеб – лепешки. Лепешки было принято не резать, а ломать и есть, размочив в супе или похлебке. Так делали до тех пор, пока люди не научились замешивать тесто на дрожжах, благодаря которым хлеб стал рыхлым и пышным. Тогда во Франции, а затем и в других странах стали популярны булки, сделанные в виде шара. В переводе с французского слово boules означает круглый. Булки выпекали в особых булочных, тесто слегка подслащивали. Вслед за французами булки стали выпекать немцы.

Рецепты приготовления булок долгое время оставались секретом французских и немецких булочников. Русские виды белого хлеба назывались: калач, сайка, сгибень или витушка, ситники – и выпекались в основном только в Москве. В эпоху Петра I немецкие булочные появились в России, их выпечка пользовалась популярностью.

Значительных успехов в приготовлении булок достигли венские мастера, которые усовершенствовали процесс хлебопечения: они первыми стали пускать в печь, где пекут булки, струю пара. Это делает поверхность булки приятной для глаз, как бы покрытой лаком. Улучшаются и вкусовые качества такой выпечки.

Булки пекут в разных странах по разным рецептам, но главное, чтобы человек, который печет булку, любил свою профессию, тогда и выпечка будет вкуснее.

He случайно профессия пекаря во все времена была очень почетной и уважаемой. За причинение вреда пекарю давалась более суровое наказание, чем если бы этот вред был нанесен представителю какой-либо другой профессии.

Булкой был и известный герой русской народной сказки Колобок.

Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон…

Колобок – это особый хлеб, известный только в России. Пекли его не по праздникам и даже не в обычный будний день, а только лишь тогда, когда припасов для изготовления булок не было. Тогда скребли по коробам, мели по сусекам, т. е. в «колобочное» тесто шли все остатки муки. Сорт муки при этом не учитывался. И пшеничная, и ржаная, и гречишная – любая и вперемешку годились для колобка. Точного рецепта для изготовления колобка нет – здесь большой простор для фантазии пекаря.

Калач

He плачь, не плачь – куплю калач,
He плачь, дорогой, куплю другой.
He плачь, не кричи,
Дам тебе три!

Ай не плачь, не плачь, не плачь,
Я куплю тебе калач!
Если будешь плакать -
Куплю худой лапоть!

Калач – вид белого пшеничного хлеба, на Руси пользовался особой любовью. Калачи были и на будничном столе у обычных горожан, и на пиршествах у богатых вельмож. В знак особого расположения царь посылал калачи патриарху и другим особам, имевшим высокое духовное звание.

У калача своеобразный внешний вид, благодаря которому его легко выделить среди других сортов белого хлеба. Он похож на замок с круглой дужкой. Многие горожане покупали калачи на улице и там же ели, держа за ручку. Помыть руки перед едой возможности на улице не было, поэтому ручку от калача в пищу не употребляли, а отдавали нищим, кормили бездомных животных, птичек. О тех, кто не брезговал есть ручки от калача, говорили: дошел до ручки.

Единого мнения, как появилось и что означает слово «калач», нет. По одной версии оно произошло от слов «коло», «колесо». По другой – от татарского «калач», то есть буквально – «будь голоден!», выражение, отражающее высокую степень аппетита.

Калач – очень капризный вид хлеба. Тесто для него невозможно ни месить, ни выпекать с помощью механизмов – оно тогда не подойдет, не поднимется. Есть у теста и еще одна особенность: его необходимо выдерживать на холоде. На Руси калачи мяли прямо на льду. Для этого в столах делали металлические ящики, которые набивали льдом. Поверхность стола, на котором месили тесто, становилась холодной, ледяной. Да и теперь, делая калачи, тесто после проминки руками сразу же ставят в холодильники.

Еще одно отличие калачного теста – его способность не черстветь длительное время. В XIX в. калачи замораживали в Москве и везли в Париж. Там их раскладывали на горячие полотенца, а затем подавали на стол.

Больших успехов в производстве калачей достигли муромские и московские хлебопеки, славились отменным вкусом и саратовские калачи. На городском гербе Мурома изображены три калача. Согласно легенде, через Муром проезжала императрица Екатерина N. Калачи, которыми ее угощали, ей очень понравились, и она отдала распоряжение разместить их изображение на гербе города.

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Кяхтинский чай, московский калач – так полдничает богач.

С калачика – бело личико.

He рука крестьянскому сыну – калачи есть.

Его и калачом сюда не заманишь.

Печенье

Вот у бабушки печенье,
Лучше не найти.
Вновь и вновь прошу:
– Бабуля,
Вкусных испеки!

Название «печенье» происходит от голландского слова «коекже» (koekje), означающего малой или пирожок. Дело в том, что в давние времена печеньем называли небольшое количество теста для пирожных, которое выпекали для проверки его вкусовых качеств и температуры печи.

Одной из первых стран, в которой изготавливали сахарное печенье, была Персия, там его пекли уже в Vll в. н. э. С тех пор появились печенья разного вида в разных странах. Их делают вручную, в домашних условиях, выпекают на фабриках.

Печенье в Англии и Австралии называют бисквит, в Испании – галеты, В Германии – кекс или рождественское печенье, а в Италии есть несколько названий, чтобы определить различные формы, включая амаретти-печенье и бискотти и т. д.

Рецептов печений множество, для их изготовления используют разные продукты, из овсяной муки выпекают овсяное печенье, используя миндаль – миндальное, кокос – кокосовое, имбирь – имбирное и т. д.

Печенья могут быть сдобными, сладкими, а могут пресными, например, галеты. Их делают только из муки и воды и даже не солят. Такие печенья могут долгое время сохранять свежесть.

С печеньем связано множество разных традиций и обрядов.

Обычай выпекать большие печеньки или коржики в виде человечков, звездочек и фигурок животных появился давно и перекликается с нашей русской традицией колядования.

Фигурное печенье в виде животных и птиц нередко изготовлялось на Святки специально для колядующих, а также для раздачи детям или нищим. В селах Московской области фигурки коров из теста подавали колядникам, чтобы обеспечить благополучие в хозяйстве. В русских деревнях считалось также, что скот начнет болеть и пропадать, если «обходчикам» не подать «коровку».

В Европе рождественское печенье не полагается есть до Рождества. Только в один день, 6 декабря, к детям приходит Святой Николай и кладет в сапожки разные сладости, а на большую тарелку семейного стола выкладывается часть испеченного печенья, чтобы детишки полакомились.

Практически в каждой семье есть свои рецепты и обычаи приготовления печенья.

Сухарь

Удивительно, но у всеми любимого и знакомого сухаря есть день рождения. Правда, праздновать его имеет право только сдобный сухарь. Черный сухарь появился задолго до сдобного, и дату его рождения никто точно не знает. Просто люди, желая сберечь хлеб, резали его на кусочки и сушили. Сушеный хлеб не портится долгое время. И хотя черные сухари не обладали особым вкусом, их ценность была высока.

Сдобный сухарь появился 14 ноября 1958 г. В этот день был подписан ГОСТ 5646-58 – первое упоминание о сухаре в официальных источниках. Хотя некоторые считают, что и сдобные сухари появились гораздо раньше – в середине XIX в. В те дни на юге России была очень сильная жара, которая пришлась на самое начало Пасхальной недели. Куличи, которые находились на солнце, оказались высушенными.

Сухари – хлеб, разрезанный и вторично печенный. Немецкое название zwieback, итальянское biscotto, французское biscuit и латинское bis coctus означают одно и то же – два раза печенный хлеб.

Что же это означает? Два раза печеный и зачем так делают – пекут два раза? Дело в том, что сухарь – это не только «спасение» черствеющего хлеба или батона, это еще и самостоятельное хлебобулочное изделие. По ГОСТу, а ГОСТ – это свод строгих правил, которые нельзя ни в коем случае нарушать, следует сначала испечь сдобный батон, затем разрезать его на одинаковые кусочки и снова отправить их в печь, чтобы получились те самые румяные, вкусные, хрустящие сухари, которые любят все дети.

Благодаря долгому сроку хранения сухари стали важной частью рациона питания военных. Существовало даже разделение на сухари обычные и сухари офицерские. Для офицерских сухарей использовалась мука более высокого качества.

В настоящее время изготовляются как сухари, так и сухарики – мелкие кусочки сушеного хлеба, часто с различными вкусовыми добавками.

Важно помнить, что если хлеб не съеден вовремя и начинает черстветь, то его не надо выбрасывать, а можно самостоятельно сделать вкусные, питательные и полезные сухарики. Умелые хозяюшки используют сухари не только как угощение к чаю, но и для приготовления различных блюд. Кроме обычных используют еще панировочные сухари.

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Доброму и сухарь на здоровье, а злому и мясное не впрок.

Кошка в лукошке ширинку шьет, кот на печи сухари толчет.

Свой сухарь лучше чужих пирогов.

Последний сухарь бедняка – дороже каравая богача.

Доброму – и сухарь на здоровье, а злому – и мясное не впрок.

Чёрный хлеб

О хлебе сложено много песен, легенд, пословиц и поговорок. Представить жизнь даже современного человека, который может приготовить себе множество различных блюд, без хлеба невозможно. Хлеб – всему голова. А как же раньше обходились без хлеба?

Древнему человеку выбирать не приходилось. Он ел все, что находил. Ho уже в каменном веке люди подметили, что зерна некоторых растений очень сытные. Эти растения – дикие злаки: рожь, пшеница, ячмень.

На Руси хлеб был главным блюдом и в повседневной жизни, и за праздничным столом. Дорогих и уважаемых гостей встречали хлебом-солью. Традиция сохранилась и до наших дней.

Хлеб – это основа жизни, дар матушки-земли с одной стороны и огромный труд человека – с другой.

Вот он – хлебушко душистый.
Вот он – теплый, золотистый.
В каждый дом,
На каждый стол -
Он пожаловал – пришел.
В нем – здоровье, наша сила,
В нем – чудесное тепло.
Сколько рук его растило,
Охраняло, берегло!

Черный хлеб отражает самобытность русского народа. Именно на территории Руси в начале IX в. появился кислый ржаной хлеб из дрожжевого теста. Он и по сей день остается «некоронованным королем на столе». Русский стол немыслим без хлеба.

В наши дни хлеб пекут на хлебозаводах, а раньше каждая семья пекла дома. Хозяйка просыпалась до рассвета, месила тесто и ставила в еще не остывшую с вечера печь. Процесс был трудоемким, но уже через полтора часа поспевал «пышущий жаром и хлебным духом каравай».

Тонкой струйкой сытной
Змеится теплый запах по углам.
Вдыхаю мир отрадный, самобытный
С любовью и слезами пополам.
Как просто пониманье Мирозданья,
Когда, проснувшись поутру в тепле,
Под солнечное лучика лобзанье,
Домашний хлеб увидишь на столе.

В. Орлов

Даже блистательный Париж тускнел без черного хлеба. Приятель Пушкина Шереметев по возвращении из Парижа писал: «Худо, брат, жить в Париже: есть нечего, черного хлеба не допросишься».

И в наши дни Россия славится многообразием сортов и видов национального хлеба.

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Русский человек не может долго прожить без черного хлеба.

Без хлеба куска везде тоска.

Плох обед, коли хлеба нет.

Баранки

Баранки – традиционные русские хлебные изделия. Их издавна продавали на базарах и ярмарках на Руси. Связки этих вкусных, румяных колечек посетители ярмарок везли домой как гостинец. Их любили и взрослые, и дети.

Славился баранками Валдай. Об этом рассказывает А. С. Пушкин в «Письме к Соболевскому»:

«У податливых крестьянок
(Чем и славится Валдай)
К чаю накупи баранок
И скорее поезжай».

Название «баранки» происходит от слова «обварить», потому что их делали из заварного или, как в древности на Руси называли, «обварного» теста, которое раскатывали в узкие жгутики, сворачивали в кружок, а потом выпекали «обваранки», то есть изделия из обваренного теста.

Название менялось – «обвараночки», «абаранки», пока, наконец, не получилось – «баранки».

Первое письменное упоминание о баранках встречается в указе Петра I от 1725 г. В петровские времена баранки обваривали кипятком, а потом припекали. Co второй половины XVIII в. тестяные заготовки стали обрабатывать паром – так это делают и по сей день.

В наше время баранки пекут на особых заводах, которые так и называются – заводы бараночных изделий. Останкинскому – уже больше 50 лет, он был создан в 1967 г. в качестве экспериментального предприятия и до сих пор выпускает баранки, сушки и хлебные палочки.

В городе Тутаеве Ярославской области создан музей баранки. Их готовили по особому рецепту, который удалось восстановить нынешним хлебопекам. Умельцы создают из баранок невероятные фигуры и статуэтки. В музее баранки регулярно выставляется около 300 экспонатов.

Баранки – это не только лакомство, но и лекарство от ангины. При первых признаках простуды надо замочить баранку в горячем молоке, остудить и съесть, запивая чаем с лимоном. Пшеничное тесто с молоком рассасывает гнойнички и воспаления. Продолжать лечение нужно до исчезновения симптомов простуды, желательно – трижды в день.

ЗАГАДКИ

Маленькое, сдобное,
Колесо съедобное.
Я один тебя не съем,
Разделю ребятам всем.

(Баранка)

Кольцо не простое,
Кольцо золотое,
Блестящее, хрустящее,
Всем на загляденье,
Ну и объеденье!

(Баранка)

Ватрушка

Ватрушки – круглые лепешки, открытые сверху и защипанные только с краев. Обычно их пекли с наполнителем из творога, реже – из варенья или повидла.

Название «ватрушка» происходитотслова «ватра» – очаг, огонь, одинаково звучащее в большинстве славянских языков – украинском, польском, чешском, сербском, хорватском, болгарском и даже в некоторых неславянских: румынском и албанском, что указывает на чрезвычайную древность этого названия. Поэтому не случайно ватрушки имеют круглую форму и солнцеобразный вид (окольцованный круг). Они символизировали огонь (окаймленный, защищенный очагом, огонь внутри очага), «прирученный», обузданный человеком.

Гоголь ошибочно писал «вотрушка», считая, что слово это происходит от глагола «тереть, втирать» (и от переиначивания слова «творог» – вотри творог в вотрушку). Писатель полагал, что простой народ ошибается, говоря это слово через «а», и упорно старался «исправить» правописание. Как показали лингвисты, в данном случае ошибался как раз великий писатель. Ho и в новых изданиях правописание Гоголя сохранено.

Ватрушки делают из смеси пшеничной и ржаной муки или чаще всего из пшеничной высшего качества. В первом случае они обычно несладкие – к творогу добавляют небольшое количество жареного лука. Во втором – сладкие, их подают к чаю. Тесто ватрушек во всех случаях легкое, некрутое, дрожжевое, сдобное, иногда – слоеное.

Перед выпечкой ватрушки смазывали смесью желтка и сливочного масла. Такие изделия получались не только пышными, но и румяными, выглядели очень аппетитно.

Настоящая ватрушка должна быть большой. Обычно ватрушки ели за праздничным столом, разделив на всех гостей. Существовал интересный обычай – запекать в ватрушки сюрпризы – маленькую пуговку, кусочек шоколада, монетку. Считалось, что тот, кому достанется монетка, будет богат, обладателя шоколада ждет счастливая жизнь, ну а если попадется пуговка, придется много трудиться. Тем, кому сюрприза не досталось, оставалось ждать следующего ватрушечного пиршества и надеяться на свою счастливую звезду.

Изумительно вкусные ватрушки было принято печь на Рождество.

He дашь мне ватрушки -
Получишь по макушке!

Двухтонную ватрушку с земляникой испекли в 2009 г. в Мексике. 55 кулинаров трудились над этим чудом выпечки 60 часов. На гигантскую ватрушку ушло по 1 т сыра и йогурта, 350 кг печенья, 250 кг сахара и 150 кг масла. Она попала в Книгу рекордов Гиннесса как самая большая ватрушка в мире.

Каравай

Как на Петины именины
Испекли мы каравай.
Вот такой вышины,
Вот такой низины,
Вот такой ширины,
Вот такой ужины.
Каравай, каравай,
Кого хочешь, выбирай.

Эта песенка-игра напоминает нам о возрождающейся традиции праздновать именины и обязательно на этот праздник печь каравай.

Название «каравай» получило широкое распространение в русском кулинарном обиходе, но относимое часто к совершенно разным изделиям. Так, караваем называют большую краюху хлеба домашней выпечки, каравайчиками зовут также круглые или продолговатые пирожки и булочки без начинки, наконец, в некоторых областях России так называют толстые лепешки, в других же – ватрушки крупных размеров или сдобные полусладкие булочки.

Причина этого заключается в том, что слово «каравай» нерусское, оно означает – тмин, вернее, индийский тмин – ажгон, зиру. Все хлебобулочные изделия, где применялся тмин, вначале получали наименование «каравайных». Однако в силу того, что русскому народу свойственно оценивать все изделия в первую очередь по форме, а не по содержанию, слово «каравай» было отнесено к круглой (полусферической) форме, и все изделия подобного вида в XIX в. стало модным называть караваями.

До наших дней сохранилась традиция встречать молодоженов с караваем. Главным участником свадьбы выступал большой круглый каравай.

Возглавляла выпечку старшая каравайница. Ею могла быть только такая женщина, которая живет с мужем в любви и согласии и имеет добрых детей: считалось, что лад в семье каравайницы через каравай передается молодым.

Чем больше каравай, тем счастливее и зажиточнее будет жизнь молодой семьи. И поэтому, когда сажали каравай в печь, приговаривали: «Мой каравай в печь перепелкой, из печи коростелкой!» (Т. е. больше.)

Каравайницы старались выпечь не только вкусный и красивый каравай, но и большой – всем на удивление. В некоторых местах принято было выпекать каравай величиной во весь стол. Каравайницы пели: «Ты пекись-дерись каравай, толще печки кирпичной, выше столбика дубового». Каравай действительно часто выпекался толще печки кирпичной. Приходилось выламывать из устья печи ряд-другой кирпичей.

Если на обычной сельской свадьбе выпекали такого здоровяка, то можно представить размеры караваев, которые пекли на княжеских и царских свадьбах. Здесь каравай доставляли к свадебному столу четыре каравайника на специальных носилках, обитых алым бархатом. В XVI–XVII вв. на царских свадьбах существовал обряд дарения каравая.

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

Земля кормит человека, но кормит не даром. Много должны потрудиться люди, чтобы поле вместо травы, годной только для скота, дало рожь для чёрного хлеба, пшеницу для булки, гречу и просо для каши.
Сначала земледелец пашет поле сохою, если не нужно пахать глубоко, или плугом, если пашет новину, или такое поле, что его пахать нужно глубже. Соха легче плуга, и в неё запрягают одну лошадку. Плуг гораздо тяжелее сохи, берёт глубже, и в - него впрягают несколько пар лошадей или волов.
Вспахано поле; всё оно покрылось большими глыбами земли. Но этого ещё мало. Если поле новое или земля сама по себе очень жирна, то навоза не надобно; но если на ниве что-нибудь уже было сеяно и она истощилась, то её надобно удобрить навозом.
Навоз вывозят крестьяне на поле осенью или весною и разбрасывают кучками. Но в кучках навоз мало принесёт пользы: надобно его запахать сохою в землю.
Вот навоз перегнил; но сеять всё ещё нельзя. Земля лежит комьями, а для зёрнушка надобно мягкую постельку. Выезжают крестьяне на поле с зубчатыми боронами: боронят, пока все комья разобьются, и тогда только начинают сеять.
Сеют или весною, или осенью. Осенью сеют озимый хлеб: рожь и озимую пшеницу. Весною сеют яровой хлеб: ячмень, овёс, просо, гречиху и яровую пшеницу.
Озимь всходит ещё с осени, и когда на лугах трава уже давно пожелтела, тогда озимые поля покрываются всходами, словно зелёным бархатом. Жалко смотреть, как падает снег на такое бархатное поле. Молодые листочки озими под снегом скоро вянут; но тем лучше растут корешки, кустятся и глубже идут в землю. Всю зиму просидит озимь под снегом, а весною, когда снег сойдёт и солнышко пригреет, пустит новые стебельки, новые листки, крепче, здоровее прежних. Дурно только, если начнутся морозы прежде, чем ляжет снег; тогда, пожалуй, озимь может вымерзнуть. Вот почему крестьяне боятся морозов без снега и не жалеют, а радуются, когда озимь прикрывается на зиму толстым снежным одеялом.

Рассказ Ушинский К. Иллюстрации

Цель: уточнить представления детей о том, какой путь проходит зерно, чтобы стать хлебом; учить беречь хлеб, с уважением относиться к людям, его выращивающим.
Предварительная работа. За несколько дней до занятия воспитатель организует беседу завхоза детского сада с подгруппой детей на тему, сколько хлеба ежедневно привозят в дошкольное учреждение. Дети наблюдают за выгрузкой хлеба, пытаются сосчитать кирпичики черного хлеба и батоны белого.
Другая подгруппа вместе со взрослым (методистом, воспитателем, няней) совершает прогулку в ближайший магазин с целью узнать, сколько хлеба ежедневно продают населению микрорайона.
Затем воспитанники рассказывают друг другу и педагогу о том, что они узнали.
Ход занятия.
Воспитатель спрашивает детей, много ли хлеба ежедневно доставляют в детский сад, много ли его поступает в магазин, сколько хлеба надо выпечь, чтобы накормить людей их родного города (поселка), почему так много надо хлеба.
- Вот я сказала «хлеб надо выпечь»,- продолжает разговор педагог.- Да, хлеб выпекают в хлебопекарнях, на хлебозаводах. А из чего пекут хлеб? Пекут из муки, добавляя в нее дрожжи, сахар, соль и другие продукты. Но главный продукт - мука. Хлеб бывает черный и белый. (Показывает.) Как получается такой разный по виду и вкусу хлеб? Правильно, его выпекают из разной муки. Белый хлеб - из пшеничной, черный - из ржаной. Откуда же берутся пшеничная и ржаная мука? Из пшеницы и ржи.
Педагог показывает детям колосья ржи и пшеницы (можно поместить на фланелеграфе рисунки колосков, а рядом - изображения пакетов с мукой).
- Взгляните,- говорит педагог,- это пшеничные зерна, а вот пшеничная мука. Есть между ними разница? Значит, чтобы получить муку, зерна надо размолоть. А еще раньше - добыть их из колючих колосков - обмолотить колоски. Повторите, что сделать.
Посмотрите на эту картину: вот идут по хлебному полю - так говорят: хлебное поле - комбайны. Они скашивают рожь или пшеницу и одновременно обмолачивают. Зерно поступает в бункер. Когда бункер наполнится зерном, подъезжает грузовая автомашина, и зерно с помощью специального устройства пересыпают в ее кузов.
Комбайн продолжает работать, а машины с зерном идут на приемные пункты. Там зерно взвешивают, определяют его качество, решают, куда это зерно дальше отправить. А отправить его можно на мельницу или на элеватор. Элеваторы - это специальные сооружения для длительного хранения зерна. На элеваторах зерно может храниться несколько лет, до тех пор, пока оно не потребуется, пока не придет время заменить его зерном нового урожая. Поняли, что такое элеватор? Не забыли, куда везут машины хлеб с полей?
Из зерна, поступившего на мельницы, мелют муку. Ее отправляют в хлебопекарни и в магазины. В хлебопекарнях пекут хлеб для продажи населению. В магазине муку покупают все, кто захочет, кто собирается печь пироги, блины, булочки и другие вкусные изделия.
«Хочешь есть калачи - не сиди на печи»,- гласит русская народная пословица. (Повторяет пословицу.) Вы догадались, о чем идет речь? Правильно, хочешь калачей - трудись!
А теперь проследим путь хлеба к нашему столу с самого начала.
Весной, вспахав поля, хлеборобы - запомните, дети, это слово - засевают их пшеницей и рожью. Из зерна вырастают колосья, в них созревают новые зерна. И тогда выходят на поля мощные машины - комбайны. Комбайны скашивают и обмолачивают пшеницу (рожь), загружают ее в кузова машин, а машины отправляются на приемные пункты. С приемных пунктов зерно поступает на мельницы и элеваторы. С мельниц оно идет в хлебопекарни. Там выпекают душистые караваи и буханки пшеничного и ржаного хлеба.
Вот лежит каравай
У меня на столе.
Черный хлеб на столе -
Нет вкусней на земле!
(Я. Дягутите. Каравай)
Итак, сегодня, дорогие дети, вы узнали, легка ли дорога хлеба к нашему столу. Как вы думаете, легка?
Чтобы на нашем столе всегда был свежий душистый хлеб с хрустящей корочкой, трудятся люди, много людей. Хлеборобы засевают зерном поля, выращивают хлеб и обмолачивают его. Шоферы доставляют зерно с полей на элеваторы и мельницы, мукомолы мелют его, пекари выпекают хлеб.
Вы, дети, живете в Союзе Советских Социалистических Республик - богатой и сильной стране. Ваша семья может купить столько хлеба, сколько потребуется. Однако хлеб надо беречь, не оставлять недоеденные куски, не выбрасывать их. Когда вы будете есть хлеб, вспомните, сколько человеческого труда вложено в каждую буханку ржаного хлеба, в каждый каравай пшеничного.
В заключение воспитатель еще раз читает отрывок из стихотворения Я. Дягутите.

В.В.Гербова, "Занятия по развитию речи в старшей группе детского сада", М., 1984.

Популярные статьи сайта из раздела «Сны и магия»

.