Как показывает статистика, предлагаемая вашему вниманию статья «Два марша» пользуется у читателей повышенным интересом. Я прекрасно понимаю, что причинами такого интереса являются, увы, не столько достоинства самой статьи, сколько затронутые в ней вопросы. Очень многие читатели просто не в состоянии дочитать до конца, и тогда они пишут на своих форумах примерно следующее:
«А марш Всё выше выше и выше-сталинские соколы украли у немцев.В принципе достаточно нескольких иллюстраций http://www.vilavi...3.shtml» (орфография источника сохранена).
Собственно говоря, мне абсолютно всё равно, если какой-либо гражданин, с трудом читающий и пишущий по-русски, но зато никаких сомнений не ведающий, предпочитает морочить голову себе и другим теми высказываниями, которые ему самому приятны. Но мне трудно понять, почему такой гражданин ссылается при этом на работу, автор которой в результате кропотливого изучения документов пришёл к прямо противоположному выводу .
Специально для тех, кому длительное чтение доставляет физическую боль, напишу здесь кратко и понятно: «Сталинские соколы» не крали у немцев марш «Всё выше». Скорее, наоборот: это немецкие штурмовики позаимствовали мелодию советского «Авиамарша» . Этот вывод взят не с потолка, и он сделан не потому, что вот кому-то захотелось именно так, а не иначе. Напротив, этот вывод с железной необходимостью следует из комплексного и беспристрастного сопоставления многих сохранившихся документов и исторических фактов.
В декабре 2006 года , когда готовилась первая часть статьи «Два марша», в распоряжении автора имелось несколько фактов, которые можно было трактовать в пользу направления заимствования от немецкого марша к маршу советскому. Все такие факты в первой части статьи были перечислены, и одновременно там же были сформулированы вопросы, на которые в дальнейшем следовало дать ответ.
В январе 2008 года , когда готовилась вторая часть статьи, автор уже располагал документами, которые позволяли ему утверждать, что «Авиамарш» почти наверняка появился раньше нацистского марша.
К августу 2008 года , когда готовились третья и четвёртая части, не только приоритет советского марша над маршем нацистским стал уже совершенно очевиден, но удалось также понять, каким же образом мелодия «Авиамарша» была позаимствована немецкими нацистами. Вся история оказалась далеко не столь примитивной - крали-де или не крали - и очень интересной.
Если же кого-то не увлекает сам процесс исследования, а интересуют лишь выводы, то - вот они . Остальные едва ли пожалеют о потраченном времени, обнаружив для себя, быть может, неизвестные ранее имена, факты и документы и пройдя вместе с автором по дороге сомнений, поисков и маленьких открытий.
Апрель 2009 года
1. «Ну, думаю, дела…»
Наверное, едва ли стоит удивляться тому, что знаменитый советский марш авиаторов «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» и нацистский марш «Herbei zum Kampf…» используют одинаковую мелодию и местами совпадающий текст. И нацисты, и коммунисты опирались практически на одну и ту же социальную базу, использовали практически совпадающую фразеологию и не особенно утруждали себя соображениями морального плана. Мы уже знаем , например, что мелодию старинной песни «Schwarzbraun ist die Haselnuss…» любили и солдаты вермахта, и юные пионеры Страны Советов. Мы уже видели , что немецкие социал-демократы использовали мелодию старой тирольской песни «Zu Mantua in Banden…» в своём молодежном марше «Dem Morgenrot entgegen…» и что в 1922 году комсомолец А. Безыменский беззастенчиво адаптировал на русский язык текст своих немецких коллег-ренегатов, дав тем самым советскому комсомолу его гимн «Вперёд, заре навстречу…» («Молодая гвардия»). А, скажем, мелодию старинного немецкого «студенческого» марша активно использовали и русские революционеры (наиболее известный вариант - «Смело, товарищи, в ногу»), и немецкие коммунисты со своим переложением русского текста, и нацисты (запрещённый ныне в Германии нацистский партийный гимн «Brüder in Zechen und Gruben», слова которого, между прочим, приписываются беззаветному штурмовику и удачливому поэту Хорсту Весселю; соответствующие ссылки смотрите, например, ).
Так что удивляться совпадению мелодий не стоит. Скорее, удивляться надо тому, что долгое время никто у нас не обращал на это внимания. Впрочем, оно и понятно. Обе эти песни представляют собой яркие образцы песенной пропаганды, но - по разные стороны баррикад. Те, кто распевал бодрый марш «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», едва ли имели возможность слушать исполнение марша «Herbei zum Kampf…», и наоборот. А уж после войны круг любителей «Herbei zum Kampf…» и совсем уж сузился. Правда, советского зрителя могло бы привести в недоумение, почему это нацистские молодчики в документальном фильме «Триумф воли», радостно фыркая, обливают водой свои мускулистые тела - под мелодию официального гимна ВВС Красной армии:
Но откуда ж было взяться такому зрителю? Выдающийся пропагандистский фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли», посвящённый нацистскому съезду 1934 года, и теперь-то не слишком доступен, а уж что говорить про времена «железного занавеса»…
Короче говоря, как только появилась возможность сравнить обе песни, так моментально обнаружилось их, мягко выражаясь, сходство. Такая возможность появилась у Севы Новгородцева, когда он, со своим знанием советского марша, случайно показал его тем, кто знал марш нацистский. Вот как о своём нечаянном открытии поведал в эфире Би-би-си, в самом начале своей еженедельной радиопередачи «Рок-посевы», Сева Новгородцев (любой желающий может скачать запись той передачи - «Рок-посевы», 26 августа 1983 года - ):
Добрый вечер, друзья! Сегодняшняя программа посвящена вашим письмам и заявкам. Но вначале хочу вам одну историю рассказать.
Как-то на днях, в канун Дня авиации, позвонили нам с английского телевидения за советом. «У нас в кадре, - говорят, - русские самолёты. Какую бы нам музыку вы посоветовали бы за кадром?» «Лучше всего, - говорю, - подойдёт авиамарш «Всё выше и выше», тем более что это официальный марш военно-воздушных сил СССР». Меня по телефону спрашивают: «А не могли бы вы напеть несколько тактов?» Ну, я и пою: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…», а потом припев: «Всё выше, и выше, и выше стремим мы полёт наших птиц…», ну и так далее. На том конце провода наступило молчание, а потом говорят: «Вы извините, но то, что вы нам напели - это нацистская песня, марш коричневорубашечников Третьего Рейха». «Да что вы! - я им отвечаю. - Это «Авиамарш» композитора Юлия Хайта, который газета «Правда» в своё время называла в ряду лучших произведений советского джаза». «Нет-нет! - отвечают по телефону. - Спасибо за совет, но мы не можем показывать в кадре советские самолеты и сопровождать это нацистской музыкой. Вы понимаете, что из этого может получиться?»
Ну, думаю, дела…
Вот такие дела. Взглянем на тексты обеих песен. Во всех наших песенниках сказано, что автором текста советского марша является Павел Давидович Герман (цитируется по песеннику «Русские советские песни (1917-1977)», сост. Н. Крюков и Я. Шведов, Москва, «Художественная литература», 1977, с. 80):
Было бы много проще, если б мы знали, кто автор текста нацистского марша. Но он, автор, нам неизвестен:
| Herbei zum Kampf, ihr Knechte der Maschinen, nun Front gemacht der Sklavenkolonie. Hört ihr denn nicht die Stimme des Gewissens, den Sturm, der euch es in die Ohren schrie? Ja, aufwärts der Sonne entgegen, mit uns zieht die neue Zeit. Wenn alle verzagen, die Fäuste geballt, wir sind ja zum Letzten bereit! Und höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Verbot. Und jeder S.A.-Mann ruft mutig: Heil Hitler! Wir stürzen den Judischen Thron! Bald rast der Aufruhr durch die grauen Straßen Wir sind der Freiheit letztes Aufgebot. Nicht länger sollen mehr die Bonzen praßen Prolet: kämpf mit, für Arbeit und für Brot. Nun nehmt das Schicksal fest in eure Hände, es macht mit einem harten Schlag der Fron des ganzen Judentyrannei ein Ende, das braune Heer der deutschen Revolution! Ja, aufwärts der Sonne entgegen… |
 |
До середины 30-х годов, вплоть до «ночи длинных ножей», марш «Herbei zum Kampf…» с удовольствием исполнялся штурмовиками СА и пользовался среди них популярностью, что, собственно, и зафиксировала Лени Рифеншталь в своём фильме. Насколько можно судить, полной записи этого нацистского марша не сохранилось. Вот послушайте его первый куплет и припев:
… Можно предположить, что всё обстояло как раз наоборот: немцы у Хайта заимствовали мелодию для своего марша. Я этого не утверждаю наверное, но к такому выводу подталкивает год написания песни-марша «Всё выше…», указанный в недавно вышедшей «Советской музыкальной энциклопедии» в статье о Хайте - 1921 год, то есть до прихода Гитлера к власти… Я лично готов удовольствоваться тем, если господин Новгородцев публично, то есть в передаче, объявит, что не имел достаточных оснований для обвинения Хайта в плагиате и поэтому своё обвинение снимает. Если же Сева отмолчится, что вероятнее всего, то… что ж! кроме «подлеца» - на это нечего будет ответить…
Разумеется, после такого письма Сева Новгородцев с удовольствием продолжил «разбор полетов». Прозвучали записи обеих песен. (Между прочим, ведущий извинился за то, что в первой передаче он - как было сказано, по вине немецкой службы Би-би-си - ошибочно связал «Авиамарш» с песней «Horst Wessel», официальным гимном нацистской партии. Надо сказать, что «Хорста Весселя» редко слушают, но часто поминают, по поводу и без. Не обошлось без исполнения этой песни и в программе 25 мая 1991 года. Рассказ об истории «Хорста Весселя» смотрите, например, у нас).
Затем между Севой Новгородцевым и Леонидом Владимировым произошел такой вот любопытный разговор :
Ваш браузер не может воспроизвести эту песню.
Новгородцев : … Ну, я думаю, что идентичность мы как бы установили. Действительно, мелодия почти, ну на 95%, совпадает, за одним исключением: в припеве они выкрикивают в одном месте «Хайль Гитлер!», а вот в русском варианте припев идёт гладко, без всяких прерываний…
Владимиров : То есть, как это «гладко»? Я, с вашего позволения, в те годы - я имею в виду 30-е годы - был уже пионером и пел этот марш без конца. И мы пели очень даже не «гладко»! Вот вариант, который мы пели:
Всё выше, и выше, и выше Стремим мы полёт наших птиц, И в каждом пропеллере дышит - Защита! - Спокойствие наших границ.
Вот как мы пели!
Новгородцев : Вы знаете, Леонид Владимирович, для меня это откровение, потому что выкрик «Защита!» такой совершенно нашему песенному творчеству, по стилю, не свойственен. Такие выкрики, в сторону, - они у нас, в наших советских песнях не встречаются. И это наводит меня на мысль о том, что заимствование происходило в сторону от Германии к России, а не наоборот…
А вот это уже серьёзно: по словам Л. В. Владимирова, в 30-е годы в предпоследней строке припева советского марша использовался четырёхстопный амфибрахий - та особенность, которую мы видели в тексте нацистского марша и которая делала оба текста, с точки зрения стихотворного размера, полностью одинаковыми. К этому мы вернёмся чуть ниже, а пока - какие ещё аргументы выдвигались в том выпуске «Севаоборота»?
Во-первых, подчёркивалось, что вся терминология текста характерна не для начала 20-х годов, а, скорее, для начала 30-х.
Во-вторых, было отмечено, что Юлий Хайт, который в 1920 году учился на юридическом факультете Киевского университета - это был в те годы скорее любитель, чем музыкант-профессионал.
И, наконец, говорилось о том, что все остальные известные Севе Новгородцеву песни Юлия Хайта - ну, совершенно другого стиля! В качестве примера там прослушивалась песня Хайта «За гитарный перебор» на слова Павла Григорьева. Правда, Сева Новгородцев тогда довольно грубо ошибся, назвав автором этого романса Юлия Хайта. Романс «За гитарный перебор» написал вовсе не Юлий, а его менее известный брат - Михаил Хайт.
Мы не станем повторять ошибок Севы Новгородцева и в качестве примера просто бросим взгляд на один лишь текст песни, мелодию которой написал уж точно Юлий Хайт . Почему только лишь на текст? Да потому что текст этот написал не кто-нибудь ещё, а всё тот же Павел Герман , автор нетленного марша ВВС Красной армии. Песня называется «Не надо встреч»:
 |
Узор судьбы чертит неслышный след: Твоё лицо я вижу вновь так близко; И веет вновь дыханьем прошлых лет Передо мной лежащая записка: Не нужно слов, клянусь тебе, не стоит! И, если вновь больное сердце ноет, Заставь его застыть и замолчать! Ведь мне знаком, мучительно знаком Твой каждый жест, законченный и грубый, Твоей души болезненный излом, И острый взгляд, и чувственные губы… Не надо встреч… Не надо продолжать… Я не хочу былого осквернить Игрою чувств минутного возврата, Что было раз - тому уже не быть, Твоей рукой всё сорвано и смято. Не надо встреч… Не надо продолжать… |
Эту свою песню Хайт и Герман написали примерно в одно и то же время с авиамаршем «Всё выше». Романс «Не надо встреч» пользовался у публики громадной популярностью - да едва ли и не большей, чем авиамарш «Всё выше». Романс этот «с исключительным успехом» исполняла Изабелла Юрьева, именно с ним она впервые выступила на сцене. Его, и также «с успехом», включали в свой репертуар Юрий Морфесси, Сара Горби и Мария Садовская: чеканные строки Павла Германа, этот его «острый взгляд», этот его «души болезненный излом» - находили горячий отклик среди русской эмиграции и в Белграде, и в Париже, и в Харбине…
Короче говоря, романс «Не надо встреч» Хайта и Германа быстро стал символом чего-то такого… чего-то по духу совершенно противоположного «Авиамаршу» тех же самых авторов…
Твоей души болезненный излом, И острый взгляд , и чувственные губы… Наш острый взгляд пронзает каждый атом, Наш каждый нерв решимостью одет…
…В 1929 году подмосковная фабрика грампластинок «Памяти 1905 года» в исполнении Владимира Хенкина, будущего народного артиста РСФСР, выпустила едкую пародию на романс «Не надо встреч». Послушаем эту редкую запись . Музыка Юлия Хайта, слова… слова - почти что Павла Германа:
Ваш браузер не может воспроизвести эту песню.
«Твоей души болезненный излом, и острый взгляд, и чувственные губы…»
«Наш острый взгляд пронзает каждый атом, наш каждый нерв решимостью одет…»
Вот такие дела получаются, господа-товарищи.
4. Защита спокойствия
В биологии существует такое понятие - рудиментарный орган, рудимент. Это когда в организме сохраняются органы, некогда важные, но утратившие в процессе эволюции своёё первоначальное значение. Например, глаза у крота. Так вот, не оставляет впечатление, что тот самый выкрик «Защита!», который, по словам Л. В. Владимирова, был некогда в припеве советского марша, - это и есть тот самый рудимент, остаточный орган. Выкрик «Хайль Гитлер!» при пении нацистского марша буквально вырывался из груди штурмовиков, и поломать ради обожаемого фюрера одну из строк представлялось им, вероятно, делом естественным и оправданным. Но вот выкрик «Защита!» вместо «Хайль Гитлер!» выглядит в русском тексте совершенно неуместным. Мы только что слышали в исполнении Л. В. Владимирова (за отсутствием другой возможности), как звучал тот странный для советского марша выкрик. Могу сослаться также на сообщение одного из наших читателей (K. S.):
… C удовольствием прочёл, имею что добавить. В конце 80-хх, на ж. д. станции Чудово (Новгородская обл.), я случайно услышал вариант «Авиамарша», приведённый Л. В. Владимировым (в исполнении подвыпившего старичка-баяниста). Так вот: не спокойствие , а спокойствия , то есть:
И в каждом пропеллере дышит защита Спокойствия наших границ
Слово защита не выделялось, переход между третьей и четвёртой строкой припева был плавным. Там был ещё четвёртый куплет, но я его, к сожалению, не запомнил.
Кстати говоря, этот пример наглядно демонстрирует, что язык борется с чужеродным ему вкраплением, пытается вобрать его в себя, адаптировать - даже ценой такой неуклюжей конструкции, как «защита спокойствия границ».
Постойте, но, быть может, Леонида Владимировича просто подвела память? Может, и наш читатель что-нибудь перепутал? Нет ли других каких указаний на то, что упомянутый «рудиментарный орган» всё же был некогда в тексте советского марша? Да есть они, такие указания! Нам уже известно, что текст марша немецких коммунистов под названием типа «Lied der roten Luftflotte» («Песня красного воздушного флота») хронологически следует за текстом советского марша (а почему? а потому, что никакого «своего» красного воздушного флота, помимо советского, у немецких коммунистов просто не существовало; я уж не говорю о массовом заимствовании в немецком коммунистическом тексте образов и лексики советского марша). Грубо говоря, марш немецких коммунистов не является самостоятельным произведением и представляет собой кальку с марша ВВС РККА. Так вот, даже в том тексте, который представлен Ринатом Булгаковым в цитированной выше статье, мы видим пресловутый рудимент:
Drum höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Hohn. Ein jeder Propeller singt surrend : Wir schützen die Sowjetunion!
Вот послушайте старую запись соответствующего фрагмента этой песни и обратите внимание на характерные фортепьянные аккорды взамен пропущенных слогов:
Ваш браузер не может воспроизвести эту песню.
Повторяю: современный вариант мелодии советского марша обрывает предпоследнюю строку на слове «surrend» (жужжа, гудя - о пропеллере), а для слова «das Lied» (песня) там просто нет места. Стало быть, если немецкий коммунистический марш является калькой (а как может быть иначе?), то калькой не с современного варианта советского марша, а с такого его варианта, который один к одному повторяет структуру марша нацистского и который, согласно Л. В. Владимирову, существовал и активно в своё время исполнялся. А что же в приведённом тексте могут означать скобки? А скобки могут означать то, что некоторое время оба варианта существовали параллельно, пока выкрик в конце третьей строки припева, бессмысленный по существу и чужеродный для русских песенных традиций, не был постепенно вытеснен современным вариантом исполнения советского марша.
Хотите ещё пример? Пожалуйста. На одном немецком форуме мне встретился ещё и такой вариант приведённого выше текста коммунистического марша «Lied der rotten Luftflotte» (только там он назван «Lied der roten Flieger» - «Песня красных лётчиков»):
Drum höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Hohn. Ein jeder Propeller singt surrend «Hurra!» : Wir schützen die Sowjetunion!
Здесь «остаточный орган» («Hurra!» - «Ура!») выглядит столь же бессмысленно и беспомощно, как и в советском оригинале («Защита!»). Житель Берлина, поставивший на форум вышеприведённый текст, ссылается на то, что он был известен среди немецких коммунистов из интербригады имени Тельмана.
Что же всё это означает? Это означает то, что советский «Авиамарш» и производный от него немецкий коммунистический марш имели такие ранние варианты исполнения, которые были идентичны исполнению нацистского марша. Однако, добавочные слоги текста, единственные и столь естественные у нацистов, всякий раз хаотично заменялись на случайные, бессмысленные и неестественные выкрики в предпоследней строке припева. Другими словами, всё это указывает на то, что заимствование, по-видимому, действительно происходило от нацистского марша к советскому. Конечно, всё это является лишь косвенными доказательствами, хотя и достаточно серьёзными.
5. О шеллаке и чёрством хлебе
Удивительно, но есть люди, которые, как и давний слушатель Би-би-си из Ивановской области, ни в чём не сомневаются. В русскоязычном Интернете, кажется, прочно укореняется представление о том, что приоритет советского марша вполне и безусловно доказан. При этом все ссылаются на одну-единственную Рината Булгакова, уже не раз упомянутую нами. Ринат Булгаков в своей статье пишет:
Итак, всё что можно было сделать, сделано. Истина, кажется, установлена. К радости тех, кто всегда считал, что «Авиамарш» - это наша песня, и к глубокому разочарованию тех, кто надеялся, что приоритет за немцами.
Это даже интересно… Странная для исследователя эмоциональность. Посмотрим же, на основании чего сделан столь радостный вывод. Отвлекаясь от второстепенных деталей (что такое шеллак, из которого делались старые грампластинки, какие и в каком виде сохранились записи нацистской песни, когда и к кому Булгаков обращался, всякий раз получая при этом отрицательные ответы, и так далее), мы с удивлением обнаружим то единственное , что Ринат Булгаков посчитал «железным» доказательством приоритета советского марша. Что же это такое? А вот что.
В ответ на очередной запрос Булгакова ему указали на современную статью, посвященную боевым песням СА. Авторы этой статьи, Брудерик и Клейн, располагали статьей некоего Ганса Байера, появившейся в номере журнала «Die Musik» (июнь 1939 года), и пересказали высказанное в ней мнение. Так вот, неопровержимое доказательство Рината Булгакова заключено в следующей фразе Брудерика и Клейна (речь идет о происхождении нацистской песни; цитирую так, как написано в статье Булгакова):
… Nach Bajer hat sichdieses Liedaus dem Lied der rotten Luftflotte entwickelt, dessen Kehrrein mit den Worten endet «Drum hoher und hoher und hoher, wie steigen trotz Hass und Holm. Ein jeder Propeller singt surrend: Wir sclutzen die Sowjetunion»
И тут же Булгаков даёт перевод и делает свой вывод (цитирую так, как написано в статье Булгакова):
… Байер пишет (здесь ссылка на статью Ганса Байера «Lieder unschen Geschichte» в журнале «Die Musik», номер XXXV/9, июнь 1939 г.), что нет сомнений в том, что за её основу был взят марш ВВС Красной армии, с припевом, который заканчивается следующими словами: «Всё выше, и выше, и выше // Стремим мы полёт наших птиц, // И в каждом пропеллере дышит // Спокойствие наших границ»
Итак, Ганс Байер, музыковед, исследователь и современник этого марша, в своей статье в журнале «Die Musik» в июне 1939 г. сообщил, что он не смог найти немецких авторов, и пришёл к выводу, что немцы действительно заимствовали мелодию советского «Авиамарша», и даже процитировал (в переводе) четыре строки припева.
Господа, это даже не смешно. Ничего подобного в приведённой цитате из статьи Брудерика и Клейна нет. Начать с того, что цитата эта у Булгакова изобилует описками, лишающими её всякого смысла («rotten» вместо правильного «roten», «Kehrrein» вместо «Kehrreim», «Holm» вместо «Hohn», и так далее). После их исправления она принимает такой вид:
Nach Bajer hat sich dieses Lied aus dem Lied der roten Luftflotte entwickelt, dessen Kehrreim mit den Worten endet «Drum höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Hohn. Ein jeder Propeller singt surrend: Wir schützen die Sowjetunion»
А что же тут написано? Вот точный перевод:
Согласно Байеру, эта песня произошла от песни «Lied der roten Luftflotte», припев которой заканчивается словами: «Drum höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Hohn. Ein jeder Propeller singt surrend: Wir schützen die Sowjetunion»
Ну и что? Первое: ни о каком марше никаких ВВС Красной армии в цитате из немецкой статьи нет и речи. Второе: указанная в цитате в качестве источника песня представляет собой не советский «Авиамарш», а тот самый «коммунистический» вариант, о котором мы говорили выше, но без какого-либо «рудиментарного» добавка. Третье: в 1939 году некто Ганс Байер, не располагая никакими данными об авторах нацистского марша, высказал своё личное мнение, что происходил он от известного ему на тот момент марша немецких коммунистов. Четвёртое: не следует забывать, что 1939 год - это особый год, год наивысшего подъёма нацизма, год 50-летия фюрера. Не учитывать специфики тоталитарных режимов при ссылках на источники того времени просто наивно.
Вот и всё пресловутое «доказательство». Ради него едва ли имело смысл напрягать господ из Германии и потом рассказывать о шеллаке и чёрством хлебе исследователя. Достаточно было просто заглянуть в «Советскую музыкальную энциклопедию», подобно пожелавшему остаться неизвестным слушателю Би-би-си из села в Ивановской области. Там в статье о Хайте чёрным по белому указан год написания советского марша - 1921-ый, задолго до 1926 года. Это ведь тоже писали «музыковеды, исследователи и современники». Даже обидно: к нашим журналам доверия нет, а вот журнал «Die Musik», номер XXXV/9, июнь 1939 года - это, разумеется, «железное» доказательство.
Выводы: «железное» доказательство Рината Булгакова лишь с трудом можно считать даже косвенным доказательством. Ни один из тех серьёзных вопросов, о которых мы говорили выше, в статье Булгакова не снят. Проблема приоритета таковой и остаётся. По совокупности же косвенных доказательств версия о пути заимствования в направлении от нацистского марша к советскому выглядит по-прежнему предпочтительней.
Вот такие дела…
Валентин Антонов, декабрь 2006 года
– Акаев подсел к нам в кабинку, – вспоминал Поляков. – Со всеми познакомился, поздоровался. Мы выпили и разговорились. Выяснилось, что у Акаева и Славы Банникова нашлись какие-то общие знакомые. Это их так сблизило, что они чуть не обниматься стали. Оба сильно были пьяны. Начали танцевать…
Акаев даже не представлял, что имеет дело со своими палачами, приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
Они договорились встретиться в этом же ресторане на следующий день. 16 января, ближе к вечеру, Поляков вместе с Банниковым и его другом Юрой снова пришли в ресторан "Вятские зори". Они сели за стол и заказали пива. Через некоторое время к ним подошел официант.
– Вы ждете Занди? – спросил он. – Он только что звонил и просил передать, что немного задерживается.
Лучше бы Акаев вообще не приехал! Но план, задуманный Стяжкиным, неотвратимо выполнялся.
Около шести вечера Акаев подъехал к ресторану на белой "девятке". Он был в хорошем настроении и, улыбаясь, зашел в зал ресторана. Парни приветственно помахали ему из кабинки.
Спустя несколько минут Поляков извинился перед Акаевым и под надуманным предлогом покинул компанию. Он поехал на квартиру Мякишевых, где в полной готовности его ждал Женя Вяткин.
– Я поднялся на четвертый этаж, зашел в квартиру и сказал Вяткину: "Женя, сейчас в ресторане Занди. И он выйдет на улицу. Если хочешь успеть, так беги бегом!" – признавался Поляков.
Поляков вернулся в ресторан и как ни в чем не бывало подсел к компании, которая, казалось, не заметила его отсутствия. За окнами стемнело. Акаев, сославшись на занятость, предложил расстаться до восьми часов вечера, а затем встретиться снова, но уже в ресторане "Зимняя вишня", где якобы было почище и кухня приличнее. Он вышел из ресторана и направился к своей машине. Парни продолжали сидеть за столом.
– Сейчас у Жени опять осечка будет! – пошутил Банников, но шутка получилась неудачной, никто на эти слова не отреагировал. Все в некотором оцепенении ждали, как будут разворачиваться события дальше.
Увы, осечки не вышло. Акаев уже дошел до своей машины и открыл дверцу, но тут произошло нечто необъяснимое. Вместо того чтобы сесть в машину, он вдруг резко повернулся и быстро пошел к Жене Вяткину, который стоял неподалеку.
– По внешнему виду этого человека я понял, что это тот, с кем я должен иметь дело, – рассказывал на допросе Вяткин. – Даже когда он начал открывать двери, я никак не реагировал и стоял в стороне. Я все еще надеялся, что он сядет в машину и уедет.
Вяткин мысленно молил бога, чтобы судьба увела от него этого человека подальше. Сам он уже не мог противиться ей. Машина смерти была запущена, и вряд ли кто мог ее остановить.
Акаев не сел в машину, а направился к Вяткину. Может, он интуитивно почувствовал опасность, исходящую от этого худощавого, приятной внешности молодого человека, и Занди решил развеять смутные предчувствия. Он не спеша приблизился к Вяткину, который в этот момент пребывал в полном оцепенении, и представился… сотрудником уголовного розыска. Стал ощупывать Вяткина, проверять его карманы. Вяткин не сопротивлялся и, прикусив в напряжении губы, ждал, что будет дальше. Это продолжалось до тех пор, пока Акаев не нащупал у него под курткой пистолет.
Занди понял, что интуиция его не подвела. Чувствуя, что находится на волоске от смерти и помощи ждать неоткуда, он кинулся к машине, надеясь спрятаться от смертельного огня за ее железным телом.
– Когда он побежал, я выхватил пистолет уже машинально, но все еще не стрелял, – продолжал признания Вяткин. – Несколько секунд я размышлял, что делать… А потом мое сознание словно пронзила фраза. Это были слова, сказанные когда-то Поляковым обо мне: "Его отправят на Луну". Я знал, что это означает. Отправить на Луну – значит убить. И я перестал соображать. Злость, отчаяние и страх буквально парализовали меня. Машинально поднялась рука, и я, не целясь, пять или шесть раз выстрелил в Акаева. Последнее, что я успел увидеть, – как он добежал до машины и открыл дверку…
Сунув руку с пистолетом в карман, Женя развернулся и побежал куда-то в темноту.
Акаев как подкошенный рухнул в снег в метре от своей машины.
У входа в ресторан стали собираться зеваки. Работники ресторана немедленно вызвали милицию и "Скорую помощь".
Прибывшая на место происшествия милиция обнаружила в пятнадцати метрах от "девятки" шесть гильз от 9-миллиметрового пистолета.
Тем временем Вяткин, еще не до конца осознавая, что натворил, быстро шел по темным закоулкам города. Он поминутно оглядывался, и его даже удивляло, что его никто не преследует, что милиция до сих пор не перекрыла все улицы города. У пятиэтажного дома он остановился и, убедившись, что поблизости нет людей, нырнул в подъезд. Он спрятал пистолет на чердаке, завернув его в кусок газеты.
– Я убил его, – произнес он с порога, когда ему открыла Наталья Мякишева. Затем прошел на кухню и опустился на стул. В мыслях был какой-то хаос. Невыносимая усталость навалилась на него, и Женя едва нашел в себе силы поднять стакан с водкой.
Утром его разбудил Поляков.
– Все нормально, – сказал он. – Ты сделал все, как надо.
Вскоре пришел хозяин квартиры. Он уже успел побывать рядом со злополучным рестораном и собрать сплетни и слухи.
– Тебя хорошо запомнили, – сказал он Вяткину. – И в милиции уже составляют твой фоторобот. Сваливай-ка ты. И чем быстрее, тем лучше.
– Поедешь в Лесной к моему брату, – решил Поляков.
– А что делать с пистолетом? – равнодушно спросил Вяткин.
Он сходил к пятиэтажке и поднялся на чердак. Пистолет лежал на том же месте, где Женя оставил его вчера. Парень с удивлением рассмотрел оружие, словно видел его в первый раз. "Стар" отливал матовой сталью. Он был тяжелым и холодным. "Неужели я это сделал?" – подумал Вяткин.
Наталья проводила его на молочную кухню, где работала.
– Заверни как следует, – прошептала она, а затем спрятала тяжелый сверток в холодильник.
Вяткин делал все машинально. Все, что окружало его, ему казалось погруженным в туман. Он не замечал ни прохожих, ни холодного, секущего ветра, ни полного сострадания взгляда Мякишевой.
Она проводила его на вокзал и купила билет.
На следующий день Вяткин вместе с Поляковым был задержан милицией в поселке Лесном.
Акаева на самолете доставили в больницу, сделали несколько операций и спасли ему жизнь.
Подозреваемый в организации серии убийств на чеченцев Прокоп Славянский, он же Вячеслав Стяжкин, был объявлен в федеральный розыск.
Об этих событиях вспоминает подполковник Геннадий Максимчук, начальник межрайонного отдела уголовного розыска УВД Кировской области:
– Розыск проводился в нескольких регионах страны, прилегающих к Кировской области. Это Татарстан, Удмуртия, Ижевск, непосредственно Киров. В конце концов это дало свои плоды. Стяжкин был задержан в Москве после проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Не думаю, что у Вяткина были какие-либо предубеждения против чеченцев. Личность Стяжкина сыграла тут важную роль. Мне кажется, что, не окажись он на пути Вяткина, судьба парня сложилась бы иначе. Маловероятно, что он стал бы стрелять в человека. Просто стечение обстоятельств для него оказалось неблагоприятным.
Стяжкин на допросах вел себя самоуверенно, категорически отрицал свою причастность к организации покушений на чеченцев. Очная ставка Стяжкина с Вяткиным больше походила на общение удава с кроликом. Женя Вяткин за все время очной ставки ни разу не поднял глаза на Стяжкина, в то время как тот буквально гипнотизировал парня.
– От него исходила какая-то отрицательная энергия, – вспоминает старший следователь отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры Кировской области Игорь Новоселов. – Я поговорил с ним всего полчаса, и вдруг ни с того ни с сего у меня невыносимо заболела голова. Стяжкин очень мстительный человек. Работать с ним было очень тяжело.
Все обвиняемые, проходящие по этому делу, полагали, что главным мотивом, который побудил Стяжкина организовать бойню в Вятских Полянах, была его личная неприязнь к лицам чеченской национальности. Получался образ мстителя, борца за этническую чистоту родного города. С похожей формулировкой было составлено и обвинительное заключение: Стяжкин был обвинен в том, что совершил покушение на "убийство на почве национальной вражды".
На почве национальной вражды…
Однако на этот счет имеется множество довольно противоречивых мнений.
– Преступная группировка чеченцев в Вятских Полянах просто перехлестнулась с преступной группировкой Стяжкина, – предполагает Геннадий Максимчук. – Если бы на месте чеченской этнической группировки оказалась другая группировка, Стяжкин действовал бы точно так же. А все его слова о засилье чеченцев и прочем – идеология, с помощью которой он обрабатывал таких парней, как Вяткин. Однозначно.
Поляков же думает иначе:
– То, что он чеченцев ненавидел, это факт. Стяжкина аж трясло, когда он про них говорил…
Трудно было бы прийти к окончательному выводу в этой истории, если бы в распоряжение следствия не попала одна любопытная видеозапись, сделанная любительской камерой. Зал ресторана, звучит музыка. Дружная компания отмечает день рождения молодого предпринимателя. За столом сидят чеченцы и русские. Хорошая закуска, много спиртного. Посреди зала танцует Занди Акаев. А за столом, среди гостей, сидит Вячеслав Стяжкин. Звучат тосты с пожеланием здоровья и заверения в вечной дружбе… Пройдет всего год, и Стяжкин станет заказчиком убийства, а Акаев – его жертвой, и прозвучат выстрелы…
– Стяжкин был готов к тому, что его в любой момент задержат, – рассказывает начальник УБОП подполковник милиции Игорь Ильин. – Когда он меня спросил, сколько ему в конечном счете грозит, я ответил: как минимум "червонец". Стяжкин усмехнулся и ответил: "Да десять лет я на одной ноге простою!"
Вот так. Не стоит сомневаться, этот человек еще заявит о себе.
Процесс проходил в Кировском областном суде. Провинциальный город на фоне других городов не отличался благоприятной криминальной обстановкой, но подобного преступления здесь еще не знали. После долгих разбирательств суд вынес приговор. Стяжкин получил одиннадцать лет колонии строгого режима.
Дай бог, чтобы к тому времени, как он освободится, война в Чечне закончилась и молодые парни, вышедшие из огня, успели получить столь необходимую им психологическую и материальную помощь. Ибо нет гарантии, что кто-нибудь из них не станет очередной марионеткой в руках преступного кукловода.
Примечания
1
Речь идет о наркотиках фенициклидине, кокаине и героине.
Перед вами - цитаты, афоризмы и остроумные высказывания про тиранию . Это достаточно интересная и неординарная подборка самых настоящих «жемчужин мудрости» на данную тему. Здесь собраны занимательные остроты и изречения, умные мысли философов и меткие фразы мастеров разговорного жанра, гениальные слова великих мыслителей и оригинальные статусы из соцсетей, а так же многое другое...
В качестве дополнительного бонуса вы можете ознакомиться с акциями и предложениями ведущих ритейлеров парфюмерии , а также подобрать модный гардероб и эксклюзивные аксессуары к своим любимым ароматам...
Абстрактная свобода, как и другие абстракции, не существует.
Эдмунд Берк.
Большая часть тиранов вышла, собственно говоря, из демагогов, которые приобрели доверие народа тем, что клеветали на знатных.
Аристотель.
Большевизм и фашизм - это, конечно, борьба двух концов, а не борьба двух начал.
Дон-Аминадо.
В соседней камере всегда свободнее.
Аркадий Давидович.
В условиях тирании гораздо легче действовать, чем думать.
Ханна Арендт.
В эпохи народного подъёма пророки бывают вождями; в эпохи упадка - вожди становятся пророками.
Григорий Ландау.
Вести народ легче, чем сдвинуть его с места.
Дэвид Финк.
Власть - это долг; свобода - ответственность.
Мария Эбнер-Эшенбах.
Воля фюрера - вот наша конституция.
Ханс Франк.
Вот ты и пробил головой стену. Что будешь делать в соседней камере.
Станислав Ежи Лец.
Все кандалы на свете образуют одну цепь.
Станислав Ежи Лец.
Где Дух Господень, там свобода.
Апостол Павел - 2-е послание к коринфянам, 3, 17.
Горе диктаторам, поверившим, что они не диктаторы!
Станислав Ежи Лец.
Государство, заранее знающее даты смерти своих граждан, может вести в высшей степени плановое хозяйство.
Станислав Ежи Лец.
Давайте выкрикивать здравицы, а вдруг кто-нибудь выйдет на какой-нибудь балкон.
Станислав Ежи Лец.
Даже механизм диктатуры - не перпетум мобиле.
Станислав Ежи Лец.
Деспотизм - вот к чему ведет торжествующая общая воля; а чей деспотизм - одного, нескольких или всех, - это уже несущественно.
Бенжамен Констан.
Деспотии гибнут из-за недостатка деспотизма, как хитрецы - из-за недостатка хитрости.
Антуан де Ривароль.
Для спасения государства достаточно одного великого человека.
Вольтер.
Единственное достоинство диктатуры: не нужно часами сидеть у приемника, чтобы узнать результаты выборов.
Франсуа Мориак.
Если Гитлер вторгнется в ад, я произнесу панегирик в честь дьявола.
Уинстон Черчилль.
Если имеется подходящий народ, можно сделаться вождем народа.
Дон-Аминадо.
Если общество скроено по нашей мерке, мы называем это свободой.
Роберт Фрост.
Если предложить людям выбор между свободой и сандвичем, они выберут сандвич.
Джон Бойд-Орр.
Есть люди, которые всегда идут в первых рядах; в случае успеха они объявляют себя вождями, в случае поражения - говорят, что их гнали вперед как заложников.
Веслав Брудзиньский.
Желания мои весьма скромны. Портреты главы государства не должны превышать размер почтовой марки.
Владимир Набоков.
И Мессии с нетерпением ждут своего прихода.
Станислав Ежи Лец.
Каждый тиран должен знать размер своей шеи.
Влодзимеж Счисловский.
Когда появляется тиран, он вырастает как ставленник народа.
Платон.
Когда страна летит под откос, за рулем должен быть человек, который вовремя нажмет на газ.
Джонатан Линн и Энтони Джей.
Кого безумцы хотят погубить, того они превращают в бога.
Бернард Левин о Мао Цзэдуне.
Кто не заботится о лошадях, должен позаботиться о хорошем кнуте.
Владислав Гжещик.
Лучше тирания банковского счета, чем тирания своих сограждан.
Джон Кейнс.
Министр Геббельс исключил Генриха Гейне из энциклопедического словаря. Одному дана власть над словом, другому - над словарем.
Дон-Аминадо.
Можно убить человека серпом, можно убить человека молотом. А уж если молотом и серпом.
Станислав Ежи Лец.
Мы ждем, чтоб красная зараза освободила нас от черной смерти.
Юзеф Щепаньский, участник Варшавского восстания 1944 г.
Народ, который может быть спасен лишь одним-единственным человеком, заслуживает кнута.
Иоганн Зейме.
Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу.
Михаил Жванецкий.
Необходимость - отговорка тиранов и предмет веры рабов.
Уильям Питт.
Нет свободы для врагов свободы.
Приписывается Антуану Сен-Жюсту.
Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чём не знать нужды.
Блез Паскаль.
Никто не может быть совершенно свободен, пока все не свободны.
Герберт Спенсер.
Нужно сначала быть плохим гражданином, чтобы сделаться затем хорошим рабом.
Шарль Монтескье.
О Свобода, скольких свобод нас лишают во имя твое!
Дэниэл Джордж.
О Свобода, сколько преступлений творится во имя твое!
Жанна Мари Ролан на эшафоте гильотины в 1793 г.
Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший низок, а низший унижен.
Никола Шамфор.
Помните: чем выше спрос, тем ниже цена, которую нужно платить за свободу.
Станислав Ежи Лец.
Порой достаточно одному-единственному человеку закрыть глаза, чтобы у миллионов глаза открылись.
Богуслав Войнар.
Правитель: Я вам приказываю, чтобы вы мне платили, а вы мне платите, чтобы я вам приказывал.
Карел Чапек.
Принцип тоталитаризма: Один за всех, все - за...
Михаил Генин.
Проводятся эксперименты, которые должны показать, в каких политических условиях может жить человек.
Станислав Ежи Лец.
Птица в клетке не знает, что она не может летать.
Жюль Ренар.
Размышляй о смерти? - Кто говорит так, тот велит нам размышлять о свободе. Кто научился смерти, тот разучился быть рабом. Он выше всякой власти и уж наверное вне всякой власти.
Сенека.
С крушением рабовладения человек перестал быть частной собственностью.
Доминик Опольский.
Свобода - это возможность сказать, что дважды два - четыре.
Джордж Оруэлл.
Свобода - это право делать все, что не запрещено законом.
Шарль Монтескье.
Свобода - это роскошь, которую не каждый может себе позволить.
Отто фон Бисмарк.
Свобода есть осознанная необходимость.
Видоизмененный Фридрих Энгельс.
Свобода есть право на неравенство.
Николай Бердяев.
Свобода означает ответственность. Вот почему большинство людей боится свободы.
Джордж Бернард Шоу.
Свобода опасна, но только она обеспечивает нам безопасность.
Гарри Эмерсон Фосдик.
Свобода тоже развращает, а абсолютная свобода развращает абсолютно.
Гертруда Химмельфарб.
Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить.
Эрих Мария Ремарк.
Слава богу, я свободен не больше, чем дерево с корнями.
Дэвид Лоуренс.
Сложение реакционных идей с революционными чувствами дает в результате фашистский тип личности.
Вильгельм Райх.
Тоталитаризм стремится не к деспотическому господству над людьми, а к установлению такой системы, в которой люди совершенно не нужны.
Ханна Арендт.
Тоталитарное государство устанавливает не подлежащие изменению догмы и меняет их со дня на день.
Джордж Оруэлл.
У Гитлера должны были быть именно такие усики, какие были. Но смотрите! У следующего могут быть кудри и бакенбарды!
Станислав Ежи Лец.
У диктаторов нет силы - у них есть насилие.
Станислав Ежи Лец.
У меня нет совести! Мою совесть зовут Адольф Гитлер!
Герман Геринг.
Фюрер - вождь в законе.
Геннадий Малкин.
Цена свободы - не вечная бдительность, а вечная грязь.
Джордж Оруэлл.
Цена свободы - это вечная бдительность.
Джон Керран, а за ним многие другие.
(427-347 гг. до н.э.) афинский философ, ученик Сократа
Покажи мне свою немногословность, а многословие покажешь в другой раз.
Поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость.
Я слышал от одного мудрого человека, что теперь мы мертвы и что тело – наша могила.
[Единоличных правителей] власть толкает (…) на самые тяжкие и нечестивые проступки. (…) Худшие преступники выходят из числа сильных и могущественных.
Трудно (…) и потому особенно похвально – прожить всю жизнь справедливо, обладая полной свободою творить несправедливость.
Не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим.
Если первое благо – быть справедливым, то второе – становиться им, искупая вину наказанием.
Как поэты любят свои творения, а отцы – своих детей, так и разбогатевшие люди заботливо относятся к деньгам – не только в меру потребности, как другие люди, а так, словно это их произведение. Общаться с такими людьми трудно: ничто не вызывает их одобрения, кроме богатства.
Самое великое наказание – это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять.
Мусическое [музыкальное] искусство (…) всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает.
[В государствах] заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств.
Не бывает потрясения в стилях музыки без потрясения важнейших политических законов.
В образцово устроенном государстве жены должны быть общими, дети – тоже, да и все их воспитание будет общим.
Пока в государствах не будут царствовать философы, либо (…) нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, (…) до тех пор (…) государствам не избавиться от зол.
… Люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. (…) Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине (…). Разве ты думаешь, что (…) люди что-нибудь видят, (…) кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры? (…) Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого.
Есть два рода нарушения зрения (…): либо когда переходят из света в темноту, либо из темноты – в свет. То же самое происходит и с душой.
Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо-таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви.
Тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство.
Когда появляется тиран, он вырастает (…) как ставленник народа.
Первой его [тирана] задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе. (…) А если он заподозрит кого-нибудь в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю.
Самое тяжелое и горькое рабство – рабство у рабов.
Какой-то страшный, дикий и беззаконный вид желаний таится внутри каждого человека, даже в тех из нас, что кажутся вполне умеренными; это-то и обнаруживается в сновидениях.
Нет более жалкого государства, чем управляемое тиранически, и более благополучного, чем то, в котором правят цари.
Нельзя ценить человека больше, чем истину.
[О поэзии, не приносящей пользу государству:] Мы выслали ее из нашего государства.
Добродетель не есть достояние кого-либо одного, почитая или не почитая ее, каждый приобщится к ней больше либо меньше. Это – вина избирающего, бог не виновен.
Несправедливые люди при всей их ловкости действуют как те участники забега, которые в один конец бегут хорошо, а на дальнейшее их не хватает; сперва они бегут очень резво, а под конец делаются посмешищем и, не добившись венка, уходят с поникшей головой и повесив нос. Между тем подлинные бегуны достигают цели, получают награды и увенчиваются венками; не так ли большей частью случается и с людьми справедливыми?
В жизни (…) всегда надо уметь выбирать средний путь, избегая крайностей; в этом – высшее счастье человека.
Все находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни и каждый – с самим собой.
Победа над собой есть первая и наилучшая из побед. Быть же побежденным самим собой всего постыдней и хуже.
Хороший законодатель (…) станет устанавливать законы, касающиеся войны, ради мира, а не законы, касающиеся мира, ради военных действий.
Закон – владыка над правителями, а они – его рабы.
Любящий слеп по отношению к любимому.
Одновременно быть и очень хорошим, и очень богатым невозможно.
В серьезных делах надо быть серьезным, а в несерьезных – не надо.
Человек (…) это какая-то выдуманная игрушка бога (…). Этому-то и надо следовать (…). Надо жить играя.
Без смешного нельзя познать серьезного.
Как говорят каменщики, большие камни не ложатся хорошо без малых.
Человека [совершившего преступление из-за страстей] правосудие постигнет не за совершенное деяние – ведь свершившееся никогда уже не сможет стать несвершившимся, – но ради того, чтобы в будущем он (…) возненавидел несправедливость, – а также чтобы возненавидели ее все те, кто видел суд над ним.
С ума сходят многие и по-разному.
Поэт – существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка. (…) Ради того бог и отнимает у них рассудок и делает своими слугами, божественными вещателями и пророками, чтобы мы, слушая их, знали, что не они, лишенные рассудка, говорят столь драгоценные слова, а говорит сам бог и через них подает свой голос.
О, если бы (…) большинство способно было делать величайшее зло, с тем чтобы быть способным и на величайшее добро! Хорошо бы это было! А то ведь оно не способно ни на то, ни на другое: оно не может сделать человека ни разумным, ни неразумным, а делает что попало.
Воздавать злом за зло, как этого требует большинство, (…) несправедливо.
Бесстрашное существо и существо мужественное – это не одно и то же. (…) Мужеству и разумной предусмотрительности причастны весьма немногие, дерзкая же отвага и бесстрашие, сопряженные с непредусмотрительностью, свойственны очень многим – и мужчинам, и женщинам, и детям, и животным.
Величайшая дружба существует между крайними противоположностями. (…) Ведь противоположное питает противоположное, тогда как подобное не получает ничего от подобного.
[Об отцах и матерях павших воинов:]
Надо (…) не причитать вместе с ними, ибо не надо ничего добавлять к их печали (…), а, наоборот, следует ее исцелять и смягчать, напоминая им, что (…) молили они богов не о том, чтобы дети их стали бессмертными, но о том, чтобы они были доблестными и славными.
Судьба – путь от неведомого к неведомому.
Человек – существо бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями; единственное из существ, восприимчивое к знанию, основанному на рассуждениях.
Стыд – страх перед ожидаемым бесчестием.
Воспитание есть усвоение хороших привычек.
Любящий божественнее любимого, потому что вдохновлен богом.
Каждый из нас – это половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину.
По мнению большинства, боги прощают нарушение клятвы только влюбленному, поскольку, мол, любовная клятва – это не клятва.
Любить – значит искать свою половину.
Соитие мужчины и женщины есть (…) дело божественное, ибо зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном.
Рожденье – это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу. (…) А значит, любовь – это стремление и к бессмертию.
… Самое главное – исследование вопроса, хотя может случиться, что при этом мы исследуем и того, кто спрашивает, то есть меня самого, и того, кто отвечает.
Трудно становиться хорошим, хотя это и возможно, но быть хорошим – невозможно.
Быть человеку хорошим, то есть постоянно хорошим, невозможно, стать же хорошим можно; но тот же самый человек способен стать и дурным.
Мужественные бывают смелыми, но не все смелые мужественны.
Никто (…) не выберет большего [зла], если есть возможность выбрать меньшее.
Как раз философу свойственно испытывать (…) изумление. Оно и есть начало философии.
Число составляет всю суть каждой вещи.
[Время] – движущееся подобие вечности.
Время возникло вместе с небом, дабы, одновременно рожденные, они и распались бы одновременно.
Поэт – если только он хочет быть настоящим поэтом – должен творить мифы, а не рассуждения.
Есть люди, которым лучше умереть, чем жить, и, размышляя о них, (…) ты будешь озадачен, (…) почему они обязаны ждать, пока их облагодетельствует кто-то другой.
Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним – умиранием и смертью.
Истинные философы много думают о смерти, и никто на свете не боится ее меньше, чем эти люди.
Если иные (…) мужественно встречают смерть, то не из страха ли перед еще большим злом? (…) Стало быть, все, кроме философов, мужественны от боязни, от страха.
[Знание – это своего рода припоминание. (…) Те, о ком мы говорим, что они познают, на самом деле только припоминают, и учиться в этом случае означало бы припоминать.
Нужно достигнуть одного из двух: узнать истину от других или отыскать ее самому либо же, если ни первое, ни второе не возможно, принять самое лучшее и самое надежное из человеческих учений и на нем, точно на плоту, попытаться переплыть через жизнь; если уже не удается переправиться на более устойчивом и надежном судне – на каком-нибудь божественном учении.
Я рискую показаться вам не философом, а завзятым спорщиком, а это уже свойство полных невежд. Они, если возникнет разногласие, не заботятся о том, как обстоит дело в действительности; как бы внушить присутствующим свое мнение – вот что у них на уме.
Когда кто влюблен, он вреден и надоедлив, когда же пройдет его влюбленность, он становится вероломным.
Кто (…) без неистовства, посланного Музами, подходит к порогу творчества в уверенности, что он благодаря одному лишь искусству станет изрядным поэтом, тот еще далек от совершенства: творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых.
Во влюбленном, словно в зеркале, он [любимый] видит самого себя.
… Во всей трагедии и комедии жизни (…) страдание и удовольствие смешаны друг с другом.
Платон увидел одного человека за игрой и кости и стал его корить. «Это же мелочь», – ответил тот. «Но привычка не мелочь», – возразил Платон.
Однажды, когда к нему вошел Ксенократ, Платон попросил его выпороть раба: сам он не мог этого сделать, потому что был в гневе. А какому-то из рабов он и сам сказал: «Не будь я в гневе, я бы тебя выпорол!»
Платон, говорят, (…) сказал: «Аристотель меня брыкает, как сосунок-жеребенок свою мать».
[Кинику Диогену:]
Какую же ты обнаруживаешь спесь, притворяясь таким смиренным!
Платон, умирая, восхвалял своего гения и свою судьбу за то, что, во-первых, родился человеком, во-вторых, эллином, а не варваром и не бессловесным животным, а также и за то, что жить ему пришлось во времена Сократа.
Стараясь о счастье других, мы находим свое собственное.
В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все что угодно, но только не себя самих.
Бог в нас самих.
Кто не совершает несправедливости – почтенен; но более чем вдвое достоин почета тот, кто и другим не позволяет совершать несправедливостей.
Крайняя несправедливость – казаться справедливым, не будучи таким.
Сократ – друг, но самый близкий друг – истина.
Хорошее начало – половина дела.
Никто не становится хорошим человеком случайно.
Разумный наказывает не потому, что был совершен проступок, а для того, чтобы он не совершался впредь.
Очень плох человек, ничего не знающий, да и не пытающийся что-нибудь узнать. Ведь в нем соединились два порока.
Невежественными бывают только те, которые решаются такими оставаться.
Круглое невежество – не самое большое зло: накопление плохо усвоенных знаний еще хуже.
Глупца можно узнать по двум приметам: он много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, про что его не спрашивают.
Ничто не является более тягостным для мудрого человека и ничто не доставляет ему большего беспокойства, чем необходимость тратить на пустяки и бесполезные вещи больше времени, чем они того заслуживают.
Основа всякой мудрости есть терпение.
Чтобы речь вышла хорошей, прекрасной, разве разум оратора не должен постичь истину того, о чем он собирается говорить?
Красиво сказанная речь о прекрасных деяниях остается в памяти слушающих, к чести и славе тех, кто эти дела совершил.
Недобросовестные ораторы стремятся представить плохое хорошим.
Кто в верности не клялся никогда, тот никогда ее и не нарушит.
В шутку, а не всерьез.
Речь истины проста.
Книга – немой учитель.
Человек, поглупевший от суеверия, есть презреннейший из людей.
Угождать во имя добродетели прекрасно в любых случаях.
Тесная дружба бывает у сходных меж собою людей.
Чтобы приобрести расположение друзей и приятелей при житейских сношениях с ними, следует оценивать их услуги, оказываемые нам, выше, чем это делают они сами; наоборот, наши одолжения друзьям надо считать меньшими, чем это полагают наши друзья и приятели.
Сколько рабов, столько врагов.
Любимое часто ослепляет любящего.
Относительно всякого брака пусть соблюдается одно предписание: каждый человек должен заключать брак, полезный для государства, а не только наиболее приятный для самого себя.
Не прибавляй огонь к огню.
Быть обманываемым самим собою – хуже всего, потому что в таком случае обманщик постоянно присутствует при обманываемом.
Для соразмеренности, красоты и здоровья требуется не только образование в области наук и искусства, но и занятия всю жизнь физическими упражнениями, гимнастикой.
Гимнастика есть целительная часть медицины.
Время уносит все; длинный ряд годов умеет менять и имя, и наружность, и характер, и судьбу.
Изменчивей хамелеона.
Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из
демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и
жесточайшее рабство.
Но думаю я, ты об этом не спрашивал, о том, какая болезнь,
встречающаяся в олигархии, так же точно подтачивает демократию и порабощает
ее. ...
Этой болезнью я считал появление особого рода людей, праздных и расточительных, под предводительством отчаянных смельчаков, за которыми тянутся и не столь смелые, мы их уподобили трутням, часть которых имеет жало, а часть его лишена. Оба этих разряда, чуть появятся, вносят расстройство в любой государственный строй, как воспаление и желчь - в тело. и хорошему врачу, и государственному законодателю надо заранее принимать против них меры не менее, чем опытному пчеловоду, - главным образом, чтобы не допустить зарождения трутней, - но, если уж они появятся, надо вырезать вместе с ними и соты. Разделим мысленно демократическое государство на три части - да это и в действительности так обстоит. Одну часть составят подобного рода трутни: они возникают здесь хоть и вследствие своеволия, но не меньше, чем при олигархическом строе. ... Там они не в почете, наоборот, их отстраняют от занимаемых должностей, и потому им не на чем набить себе руку и набрать силу. А при демократии они, за редкими исключениями, чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту, жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе. Выходит, что при таком государственном строе всем, за исключением немногого, распоряжаются подобные люди. Из дельцов самыми богатыми большей частью становятся и наиболее собранные по природе. ... С них-то трутням всего удобнее собрать побольше меду. - Как же его и возьмешь с тех, у кого его мало? - Таких богачей обычно называют сотами трутней. Третий разряд составляет народ - те, что трудятся своими руками, чужды делячества, да и имущества у них не много. Они всего многочисленнее и при демократическом строе всего влиятельнее, особенно когда соберутся вместе. - Да, но у них нет желания делать это часто, если им не достается их доля меда. - А разве они не всегда в доле, поскольку власти имеют возможность отнять собственность у имущих и раздать ее народу, оставив большую часть себе? - Таким-то способом они всегда получают свою долю. - - А разве народ не привык особенно отличать кого-то одного, ухаживать за ним и его возвеличивать? - Конечно, привык. - Значит, уж это-то ясно, что, когда появляется тиран, он вырастает именно из этого корня, то есть как ставленник народа. Он тот, кто подымает восстание против обладающих собственностью. ... Если он потерпел неудачу, подвергся изгнанию, а потом вернулся - назло своим врагам, - то возвращается он уже как законченный тиран. В первые дни, вообще в первое время он приветливо улыбается всем, кто бы ему ни встретился, а о себе утверждает, что он вовсе не тиран; он дает много обещаний частным лицам и обществу; он освобождает людей от долгов и раздает землю народу и своей свите. Так притворяется он милостивым ко всем и кротким. ... Когда же он примирится кое с кем из своих врагов, а иных уничтожит, так что они перестанут его беспокоить, я думаю, первой его задачей будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе... да и для того, чтобы из-за налогов люди обеднели и перебивались со дня на день, меньше злоумышляя против него. ... А если он заподозрит кого в вольных мыслях и в отрицании его правления, то таких людей он уничтожит под предлогом, будто они предались неприятелю. Ради всего этого тирану необходимо постоянно будоражить всех посредством войны. ... Но такие действия делают его все более и более ненавистным для граждан. ... Между тем и некоторые из влиятельных лиц, способствовавших его возвышению, станут открыто, да и в разговорах между собой выражать ему недовольство всем происходящим - по крайней мере те, кто посмелее. ... Чтобы сохранить за собой власть, тирану придется их всех уничтожить, так что в конце концов не останется никого ни из друзей, ни из врагов, кто бы на что-то годился. ... Значит, тирану надо зорко следить за тем, кто мужествен, кто великодушен, кто разумен, кто богат. Велико же счастье тирана: он поневоле враждебен всем этим людям и строит против них козни, пока не очистит от них государство. - Дивное очищение, нечего сказать! - Да, оно противоположно тому, что применяют врачи: те удаляют из тела все наихудшее, оставляя самое лучшее, здесь же дело обстоит наоборот. - О его блаженстве говорит и стоящий перед ним выбор: либо обитать вместе с толпой негодяев, притом тех, кто его ненавидит, либо проститься с жизнью. И не правда ли, чем более он становится ненавистен гражданам этими своими действиями, тем больше требуется ему верных телохранителей? - Конечно. - А кто ему верен? Откуда их взять? - Их налетит сколько угодно, стоит лишь заплатить. - Клянусь собакой, мне кажется, ты опять заговорил о каких-то трутнях, о чужеземном сброде. - Это тебе верно кажется. - ...Давай вернемся снова к этому войску тирана, столь многочисленному, великолепному, пестрому, всегда меняющему свой состав, и посмотрим, на какие средства оно содержится. ... Понимаю: раз народ породил тирана, народу же и кормить его и его сподвижников. А если народ в негодовании скажет, что взрослый сын не вправе кормиться за счет отца, скорее уж, наоборот, отец за счет сына, и что отец не для того родил сына и поставил его на ноги, чтобы самому, когда тот подрастет, попасть в рабство к своим же собственным рабам и кормить и сына, и рабов и всякое отрепье? Напротив, раз представитель народа так выдвинулся, народ мог бы рассчитывать освободиться от богачей и так называемых достойных людей; теперь же народ велит и ему и его сподвижникам покинуть пределы государства: как отец выгоняет из дому сына вместе с пьяной ватагой. - Народ тогда узнает, клянусь Зевсом, что за тварь он породил, да еще и любовно вырастил; он убедится, насколько мощны те, кого он пытается выгнать своими слабыми силами. - - По пословице, "избегая дыма, угодишь в огонь"; так и народ из подчинения свободным людям попадает в услужение к деспотической власти и свою неумеренную свободу меняет на самое тяжкое и горькое рабство - рабство у рабов.
